Такой забавный возраст - Кайли Рид

На крыльях успеха, вызванного сенсационным кормлением грудью на сцене, Аликс пронеслась через границу штата Пенсильвания в свой новый дом – и через третий триместр. В последний нью-йоркский день Аликс устроила для ассистентки и стажерок крошечную прощальную вечеринку в тесном офисе, где все было уже упаковано для переезда, наснимала кучу фотографий, но в интернете их не выставляла. Ни в блоге, ни в социальных сетях, ни в переписке с командой Клинтон она и словом не обмолвилась, что покидает Нью-Йорк. Как только она им понадобится – сядет в поезд, и вот она уже здесь. Пока Аликс пишет свою книгу, пускай все думают, что она в Нью-Йорке. Когда девочки подрастут, она сможет приезжать чаще.

А потом, в Филадельфии, после недолгих – всего пять часов – родов на свет появилась Кэтрин Мэй, и ее личико мгновенно сделалось похожим на материнское. И, глядя в это крошечное, сморщенное, растерянное личико, Аликс подумала: А знаешь что? Здесь все будет хорошо.

Так оно и вышло. Вернулись все эти не-нью-йоркские детали, мелкие, но яркие: теперь у нее была машина, в которую с легкостью умещались все покупки, билет в кино стоил не четырнадцать долларов, а десять, и жила она на усаженной деревьями тенистой улице в трехэтажном красновато-коричневом особняке (семь минут пешком до Риттенхаус-сквер) с внушительным мраморным парадным крыльцом и очаровательной кухней на втором этаже. В кухне было полно просторных рабочих поверхностей, а стол на шестерых, под большой люстрой, словно бы выглядывал на улицу, потому что располагался в эркере. По утрам, пока разогревались блинчики и варились яйца, Аликс с детьми могла сидеть в этом эркере и смотреть, как люди внизу выгуливают собак или как ездит туда-сюда мусоровоз. Отмечая такие вещи и осознавая их ценность, Аликс всякий раз ощущала крошечный всплеск радости и вслед за этим – мучительное желание показать их хоть кому-нибудь. Подругам. Стажеркам из «Собственного почерка». Незнакомцу на грязной платформе нью-йоркской подземки.

До переезда в Филадельфию Аликс никогда не нанимала бебиситтера. Мать Питера неизменно была на подхвате, а у всех трех подруг тоже были маленькие дети, и само собой подразумевалось, что кто-то всегда присмотрит еще за одним малышом, пока мама сбегает к зубному или на почту. Теперь же новые коллеги Питера с телевидения порекомендовали ей каких-то девушек, в результате чего она провела ряд собеседований, прямо на барных табуретках в своей новой кухне, со всякими Карли и Кейтлин, вожатыми в детских лагерях или менеджерами по поселению в студенческих общежитиях. Все они рассказывали, как обожают «Собственный почерк», как жалеют, что Аликс не было рядом, когда они подавали документы в колледж, и как они даже не догадывались, что она переехала в Филадельфию. И Аликс понимала, что от этих девочек толку не будет.

В Нью-Йорке ей прекрасно удавалось находить бесплатные товары, и поиск бебиситтера в Филадельфии не особенно отличался. Ее подруги никогда бы этого не сделали, но она завела себе аккаунт на городском сайте для поиска нянь и бебиситтеров и принялась пролистывать фотографии. Все казалось искусственным и однообразным, но, с другой стороны, две из трех своих манхэттенских квартир Аликс нашла по куцым сомнительным объявлениям на сайте; а что в профиле Эмиры Такер не было фотографии, так Аликс и сама в двадцать лет жила невидимкой. Зато в этом профиле говорилось, что Эмира окончила Университет Темпл, что она владеет жестовым языком на начальном уровне и печатает со скоростью 125 слов в минуту. Аликс подумала: Ага! – и нажала «Пригласить на собеседование». После единственного телефонного разговора она позвала Эмиру домой и, открыв двери и впервые ее увидев, снова сказала себе: Ага!

Все прочие девушки расспрашивали Аликс, когда выйдет ее книга, и не собирается ли она рожать третьего, и встречалась ли она уже с Хиллари Клинтон; Эмира же вообще говорила крайне мало. Брайар сразу углядела в этом большие возможности и обрушила на двадцатипятилетнюю женщину словесный поток – про свой новый дворик, и про червяков, которых ей не разрешили потрогать, и что с надувным кругом можно играть только в бассейне. Когда Брайар замолчала, Эмира наклонилась к ней и спросила: «Окей, мисс, расскажете еще что-нибудь?»

А самое главное, Эмира Такер в жизни не слыхала о «Собственном почерке».

– Понедельник, среда и пятница. – Аликс разъясняла расписание в шестой раз – Эмира была шестой кандидаткой в бебиситтеры. – С двенадцати до семи. Иногда я буду брать Кэтрин с собой, она суперспокойный ребенок, а иногда просто буду сидеть в кафе за углом и писать.

– Окей. – Эмира села за стол в кухне рядом с Брайар и вручила ей кусок теста для лепки. – Писать – для работы или для удовольствия?

– У меня свой собственный… – Аликс облокотилась на кухонную рабочую поверхность. – Вообще-то я сейчас пишу книгу.

– О, круто, – сказала Эмира.

Аликс ощутила нетерпение и досаду – она ждала, что Эмира спросит, о чем книга, или когда она выйдет, или в каком издательстве.

– Это будет скорее сборник старых писем, – сказала она в повисшей тишине.

– А, ясно, – кивнула Эмира. – То есть типа книга по истории?

Аликс потеребила цепочку на шее.

– Да, именно. Эмира, когда вы сможете начать?

С тех пор три дня в неделю Аликс часами сидела на солнышке – зачастую тут же рядышком, в тени, спала Кэтрин – и читала все, за чтением чего ее никто и никогда не застал бы на Манхэттене. Глянцевые «Аз уикли» и «Пипл». Откровения очередной героини реалити-шоу «Холостячка», переспавшей с четырьмя претендентами на ее руку. Однажды в пятницу, в углу ресторанного дворика на крыше, Аликс раскрыла ноутбук, разложила перед собой на столе листы бумаги – график работы над книгой, свое предложение литагентам – и просмотрела три выпуска «Охотников за международной недвижимостью». Кэтрин куксилась, только если была голодна, и тогда Аликс брала ее на руки и со словами «Привет, мамина радость» прикладывала к груди под специальной шалью для кормления, полученной бесплатно. Вскоре стало очевидно, что мечта воспользоваться Эмириными навыками скоростного набора – смех, да и только: было бы что набирать. Однажды вечером в постели Питер сказал: «Здесь ты выглядишь намного счастливее».

Аликс не знала, счастливее она – или просто беспечнее. Она не только не сбросила лишний вес после родов, но и набрала еще. Она гораздо меньше сидела за компьютером, чем в Нью-Йорке, и спала гораздо больше, чем после рождения Брайар. Но однажды в сентябре, в субботу, в 10:45 вечера, треск яйца, влетевшего в окно у парадного входа, выдернул Аликс из крепкого сна. Сначала она не поняла, что это за звук, но последовавший за ним выкрик «Дерьмо расистское!» вмиг вернул ее к реальности. Она протянула руку, растолкала мужа, они вместе бросились к лестнице. Глядя вниз, они наблюдали, как яйца одно за другим раскалываются о стекло, как медленно стекает желток. «Я же тебе говорил», – сказал Питер, и тут же два следующих яйца пробили оборону. Осколки стекла, яичная скорлупа, длинная лента желтка и белка – все влетело в дом Чемберленов. От этой атаки и от изумления у Аликс перехватило дыхание. Сумев наконец вдохнуть, она услышала юный смех, топот убегающих ног в кроссовках и голос: «Бля! Быстрее!»