Венера из меди - Линдсей Дэвис

– Ты имеешь что-то против? – спросил с любопытством Гиацинт.

– Отчего, если у них полновесные монеты?

– И правда… никаких причин, – сказал раб.

Он допил бокал и стал ждать, когда я налью еще, но у меня не было такого намерения.

– Мы живем недалеко от Фламиниевой дороги30, Фалько, любой в том районе укажет наш дом.

– Если Гортензий ничего не знает об этом деле, когда мне прийти?

– Днем. Он коммерсант и уходит обычно из дома после завтрака.

– Чем он занимается?

Мой вопрос был обычным, но Гиацинт пожал плечами и проигнорировал его, что было странно.

– Так, а кого мне спросить?

– Сабину Поллию, или если ее не будет, Гортензию Атилию, но Поллия взяла на себя инициативу в этом деле.

– Жена?

Он хитро усмехнулся.

– Нов не состоит в браке.

– Ничего не говори больше! Значит женщины из его семьи хотят, чтоб я вспугнул охотницу за золотом?

Гиацинт посмотрел на меня, пораженный моей догадливостью.

– Когда холостяк имеет полный дом грозных женщин – и не говорите мне, что у Гортензия Нова это не так, – буркнул я, – потому что ты здесь, без его ведома – почему он считает, что решение его проблем лежит в браке с другой женщиной?

– Только скажи мне, что ты не занимаешься охотницами за золотом? – ответил приказчик.

– Все время занимаюсь! – заверил я его мрачно. – Охотницы за чужим золотом – замечательные женщины, основа моего бизнеса.

Уходя он сказал:

– Если когда-нибудь решишь снять квартиру поприличнее…

– Я подумываю.

– Спроси Косса, – предложил Гиацинт услужливо, – он агент на Длинной улице31 – спит на ходу, но надежен. У него полно хороших предложений для деловых людей. Упомяни мое имя, и он, будь уверен, позаботится о тебе…

– Спасибо. Возможно, я так и поступлю.

Я догадался, что Гиацинт рассчитывал на чаевые за свой совет. У меня в подкладку туники зашит золотой квинарий32, но не было никакой возможности расстаться с ним, дабы угодить рабу. Все что я смог найти, была стершаяся медная монетка, такую бы ни один уважающий себя прислужник в общественной уборной не взял в качестве входной платы.

– Благодарю тебя, Фалько. От нее мой выкупной фонд чуть не лопается!

– Извини. Я еще не заходил к своему банкиру!

Я постарался выдать свое нахождение в Латимийской тюрьме за секретную миссию в Нижней Парфии, чтоб он мог вернуться домой с благоприятным отчетом для моих возможных клиентов.

Вольноотпущенник Гортензий Нов жил в северной части города, на благоухающих склонах холма Пинций. Его дом стоял окруженный совершенно гладкой стеной, достаточной высоты, чтоб никто не мог заглянуть через нее. Дом не граничил ни с кем из богатых соседей. Ни у кого тут не граничил. Это был район, где участки богатых вилл были гораздо обширнее, чем общественные сады, которым позволялось заполнять промежутки между ними. Если я упомяну Сад Лукулла33, который императрица Мессалина34 ценила так высоко, что приказала казнить владельца, когда тот отказался продать его, это даст верное представление об уровне частных имений на холме Пинций.

Я назвал свое имя в сторожке Гортензиевой усадьбы, затем поднялся вверх по склону по засыпанной гравием подъездной дорожке. Вокруг были красивые пейзажи, было чем полюбоваться. По счастью, перед этим я задержался у прилавка торговца сладостями и задал несколько вопросов, так что я был подготовлен к размеру богатства вольноотпущенника. Его деревья, подрезанные в форме крылатых грифонов, его бледные статуи богинь с широкими бровями, его изящные шпалеры, увитые розами и виноградом, его алебастровые урны с розовыми прожилками, его голубятни, его рыбные пруды, его мраморные скамьи в уединенных беседках с видами на аккуратно подстриженные газоны, все радовало глаз.

Меня пропустили мимо бронзовых сфинксов, охранявших лестницу белого мрамора перед входом в парадную прихожую с высокими черными колоннами. Там я потоптался осторожно своими сандалиями по бело-серой геометрической мозаике, пока не появился усталый слуга. Он выслушал мое имя и провел сквозь редкие папоротники и фонтаны в элегантный внутренний дворик, где один из трех вольноотпущенников Гортензиев установил самому себе статую, в своей лучшей тоге, важно глядящую и держащую свиток. Это как раз то, решил я, что необходимо будет в будущем жилище Фалько: я из каррарского мрамора, шикарный щеголь с большим количеством денег, который доволен своим мирком. Я сделал зарубку заказать такое – когда нибудь.

Я остался в приемной, один. Пока я шел через дом, я видел остатки догоревших свечей и факелов. Слабый аромат увядших гирлянд висел в коридорах, и время от времени, когда дверь приоткрывалась, до меня доносился звук убираемых после минувшей ночи блюд и подносов. Пришла весть от Сабины Поллии, она просила обождать. Я сообразил, что дама еще не вставала и не одета. Я решил отказаться от заказа в случае, если она окажется богатой, любящей закатывать пирушки шлюхой.

Через полчаса мне стало скучно и я вышел в коридор осмотреться. Повсюду висели ярко окрашенные занавеси, немного помятые; изящная мебель была расставлена случайным образом. Декор также являл собой странную смесь: белые отштукатуренные строгие потолки, а под ними настенная живопись с откровенными эротическими сценами. Это было так, словно хозяева дома скупали все, что им предлагал любой торговец, который заглядывал в дом, без всякой связи с общим проектом дома, не говоря уж о вкусе. Единственное что у этих произведений было общим – они стоили тысячи.

Я развлекался, пытаясь прикинуть аукционную цену Фидиевой35 "Венеры, поправляющей сандалию" (которая имела все признаки, чтоб быть подлинником, в отличии от почти всех остальных работ Фидия, на которые вы натыкаетесь в Риме), когда позади меня распахнулась дверь и раздался женский возглас: "Вот ты где!"