Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова

— Вы там не были, Николай Ефимович, — спокойно произнесла Ольга. Сейчас у неё получилось невзначай: она копалась в сумочке в надежде найти сотовый телефон. Нашла, и теперь посмотрела на Громуля не пряча глаз. — Вы оповестили секретаря о вашем отъезде, приехали в аэропорт, зарегистрировали билет, даже прошли в зону вылета, а в автобус до самолёта не сели. Ушли скрытно через VIP-зал, оставили машину на стоянке, уехали из аэропорта на такси.

— Ложь! Я был в Москве и мои друзья могут это подтвердить. — Громуль медленно впадал в ярость.

— Кто в самолёте сидел рядом с вами? — Ольга, не реагируя на гнев собеседника, водила указательным пальцем по дисплею.

— Откуда мне знать! Я сел и сразу заснул! Рейс был последним. Устал! Отработал целый рабочий день. И потом, у меня нет привычки озираться по сторонам.

Ольга развернула телефон экраном к Громулю:

— Эта женщина вам знакома?

Николай Ефимович приблизил лицо к фотографии и тут же резко откинулся на спинку кресла, бросил напыщенно:

— Никогда не видел!

— Она вас тоже, — чуть усмехнулась Ольга, — хотя на этом рейсе, она должна была быть вашей соседкой. Ей не повезло: соседствовала с пустым креслом.

Громуль, в сердцах стукнул обеими ладонями по коленям, вскочил и короткими шагами побежал по кабинету.

— Сволочь! Даже умереть не мог в другое время. Теперь она всё узнает и сожрёт меня живьём. — Николай Ефимович остановился и, воздев руки к потолку, прошипел, — как она могла заставить меня подписать эту бумагу? Как? Меня-я-я чистокровного еврея подписать эту сраную бумагу? Говорила мама не женись на полукровке. Не женись! У неё мать еврейка, а отец чубатый. Они тебя с голой жопой по миру пустят… так оно и есть, пустят…

Николай Ефимович сел теперь уже не в своё директорское кресло, а на стул рядом с Ольгой:

— Я, когда женился, надеялся на прекрасный замысел, а в итоге получил лишь ничтожное его воплощение. Дурак!

— При чём здесь ваша женитьба? — Ольга едва сдерживалась, чтобы не выскочить из себя. — Зачем эти шпионские игры с вылетом в Москву?

— Я был у любовницы…, — неожиданно виновато хрюкнул Громуль, — по брачному контракту в случае моей измены, я ухожу из дома в старых штанах и фуфайке. Но я же мужик и мне надоело грызть старую чёрствую горбушку… Вы понимаете? — он засмеялся жёстко, зажато, как будто пасту зубную выдавливал.

Ольга отрицательно покачала головой, спросила:

— Вы ненавидели Ельника. Сформулирую почему: ему по жизни можно было больше чем всё? Посему попытались его…

Но Громуль не дал Ольге договорить, вскричал:

— Я его не убивал! По-прежнему настаиваю — его заказала Венгерова. У меня алиби. Естественно, мне не хотелось бы раскрывать имя своей пассии, но как написано в уставе израильской армии: в случае захвата в плен или в заложники, солдат обязан делать всё необходимое для спасения своей жизни и для этого имеет полное право выдать даже государственную тайну. Я солдат! Записывайте… Она подтвердит! Какая вы несговорчивая! Не верите моим словам? Поговорите со Степаном. Он сейчас здесь…

— Степан — это кто? — растерялась Ольга.

— Степан — это приёмный сын Венгеровой. Вы разве не в курсе?

— Почему он здесь?

— Подрабатывает в театре. Чинит наши компьютерные программы, когда надо… Что нельзя?

— И он тоже думает, что это сделали по приказу его матери?

— Он не знаю, а вот Янка точно думает…

— Вы с ним беседовали на эту тему? Какие у вас отношения? — Ольга задавала вопросы, а сама суетливо вспоминала: точно это был Степан, там на плёнке видеонаблюдения, в самом начале. Тот парень что курил у клумбы. К нему ещё подошёл знакомый режиссёра Дикого. Дикий тоже узнал Степана и поэтому приревновал любовника. Он тогда подумал, что они встретились неслучайно. Как же я не узнала его? Ведь мы виделись в кафе! — корила себя Ольга. Она понимала: толку от этой информации никакого, и всё же хорошо, что фигуранты на видеоплёнке установлены теперь всё и запись можно оставить в покое и больше к ней не возвращаться.

Громуль заметил: гостья чем-то озадачена и поэтому негромко бубнил:

— Нет… нет… мы неблизкие знакомые просто иногда после окончания работы, когда он заходит доложиться, пропускаем по рюмочке коньяку… не более того… перебрасываемся парой-тройкой фраз и в тот раз тоже… Но я, по стечениям обстоятельств, в курсе проблем с Янкой и другой реакции от Милы не ждал. Думал, что-то такое она устроит, но не до смерти же… не до смерти…

Ольга среагировала на слова «стечениям обстоятельств», переспросила:

— Обстоятельств?

Громуль поспешно пояснил:

— Более десяти лет назад произошло несчастье. Собака взбесилась и повредила мой нос. Собака Ельника. Мила помогала мне по просьбе Сергея. Тогда познакомились плотнее. Ко всему Венгерова наш спонсор. Театр её причуда. И всё же я уверен — это она. Понять её можно… история с Янкой отвратительна…

Ольга поднялась, давая понять, что беседа закончена. Уже в машине по дороге в агентство она подумала: «Чтобы я сделала на месте Венгеровой? Я? Я бы убила его раньше…»

Уже в машине, обдумывая разговор с Громулем, Ольга набрала номер сотового телефона мужа, услышав: «Говори, родная!» спросила:

— Ты не утратил навыки садовода любителя? Хорошо… Поезжай в торговый центр, купи две маленькие лопатки и приглашай Васенко: надо кое что раскопать…

* * *

Телефонный звонок застал Исайчева в офисе на пороге кабинета. Звонил сын Милы Венгеровой — Степан.

— Я по поручению мамы, — голос молодого человека звучал уверенно и строго. — Она решила закончить расследование. Пришлите, пожалуйста, на её почту реквизиты своего счёта, она перечислит вам гонорар. Спасибо за всё.

Степан замолчал, вероятно, ждал ответа и, не дождавшись, спросил:

— Вы слышите меня? Вы поняли? Вам перечислят гонорар полностью, как за законченное дело.

— Как за законченное… — раздумчиво повторил Исайчев, — как за законченное… Нам надо поговорить с Милой Михайловной, прежде чем что-либо решать…

— Вам не надо решать! — раздражённо бросил Степан. — Заказчик отзывает свои требования. Это понятно? Милу Михайловну устраивают выводы ваших коллег из следственного комитета.

— Есть такая пословица, господин Венгеров: кончил дело — гуляй смело. Мы дело не закончили и бросать начатое не в наших правилах…

— Есть другая пословица, — перебил Степан, — одно дело делай, а другого не порть. Боюсь мать не доживёт до конца расследования.

— И всё же пусть она сама скажет об этом без посредников. Заказ мы получали от неё, не от вас…

— Я предупредил… — рыкнул Степан и оборвал связь.

* * *

Ольга, промучившись более двух часов в кровати всё-таки решила встать, накинула на плечи махровый халат, подошла к окну. Она старалась рассмотреть сквозь плотные занавески движение света в доме напротив и понять, почему посередине глубокой ночи там сейчас горит одно окно, а остальные зажигаются по очереди: горят