Реквием по империи - Диана Удовиченко

Мимо прокатился клок серого тумана, и я поспешно вернулся в тело. Похоже, эманации доносились снизу. Выполняя обещание, данное лорду Феррли, я не стал рисковать и проваливаться сквозь пол. Мало ли, какие сюрпризы могла подкинуть бездна… Пройдя в правое крыло, в кухню, где Тина, жена Сэма, собирала какие-то вещи, изредка промокая глаза белоснежным платочком, я спросил:

— Где вход в подвал?

— Вон там, ваше высокомагичество, возле дверей в кладовые.

— Спасибо. Тина, возьми отсюда все, что хочешь. Я разрешаю.

— Нет уж, — надулась кухарка, — нам чужого не надо. Уж если так сложилось, что приходится покидать насиженное место…

— Поверь, Тина, скоро здесь будет слишком жарко для спокойной жизни, — криво ухмыльнувшись, я потянул на себя тяжелую дубовую дверь.

В лицо пахнуло сырой прохладой. Тянуло плесенью, мышами и чем-то еще… По телу пробежала мелкая дрожь, все чувства обострились до предела. Я начал медленно спускаться по выщербленным ступеням, ощущая все усиливающуюся дурноту.

Лестница закончилась, и я оказался в винном погребе. Вокруг высились стеллажи с пыльными, покрытыми паутиной, бутылками. В углах стояли большие дубовые бочонки. Августейшая фамилия неплохо заботилась о жильцах этого дома.

Закружилась голова, горло стиснул болезненный спазм. Судя по всему, я был близок к цели. Вышел в астрал, огляделся и тут же вернулся в тело, согнувшись в приступе тошноты. Пропал Тинин омлет…

Ауру этого места уже нельзя было назвать ни дымкой, ни туманом. Я словно с головой погрузился в яму, полную крови — густой, тягучей, залепившей глаза. И эта штука действовала даже на физическом уровне. Человек, не обладавший магическими способностями, скорее всего, просто ощутил бы непонятное беспокойство или страх. Как это было с Сэмом. Для мага же аура подвала была губительна. Бездна тянула к себе, засасывала, медленно убивала, пила силы…

— А хрен тебе! — злобно прорычал я, сбрасывая оцепенение и, шагнув вперед, толкнул один из стеллажей.

Тяжелое сооружение зашаталось и рухнуло, увлекая за собой остальные полки. Обиженно зазвенели разбивающиеся бутылки, в воздухе разлился одуряющий аромат, а на полу образовалось винное озерцо, из которого выглядывали стеклянные кувшинки осколков. Случись тут любитель выпить, он за такое святотатство проклял бы меня на веки вечные.

Но мне было не до вина. Я не отрываясь смотрел в середину лужи, туда, где только что стоял стеллаж. Смотрел на врата. Я нашел их.

Для всех это был обычный пол — каменный, довольно ровный, грязноватый, залитый красной жидкостью, на поверхности которой оседала пыль. Пол, и ничего более. Но я каким-то образом видел, как в нем дышит, сокращается, пульсирует багровая каверна. Похожая на зияющую окровавленную рану, на сердце, вырванное из грудной клетки, но почему-то еще бьющееся, она была омерзительна. Притягивающая взгляд, завораживающая своим ритмичным движением, огненная, раскаленная и одновременно ледяная, непохожая ни на что, она была прекрасна.

Я упал на колени, не в силах оторвать глаз от удивительных существ, носившихся в пламенеющей мгле. У них не было ни формы, ни образа — неясные тени, стремительные, неуправляемые, голодные… Прорвав ткань междумирья, эти сущности приобретали обличья, наиболее подходящие для охоты и устрашения дичи. Сейчас же они находились в своем истинном состоянии, и были великолепны. Теперь я понимал, почему много веков люди, орки и эльфы называли их богами бездны. В них было совершенство незавершенности, красота ужаса. Их жестокость была неосознанна, а значит, абсолютна.

Всмотревшись внимательнее, я увидел то, что мешало сущностям бездны вырваться на поверхность. На врата была словно накинута мелкая сеть, сплетенная из очень тонких нитей. Она была прозрачнее самой тонкой вуали, легче шелка, невесомее паутины, но закрывала нашу реальность, делая ее невидимой для обитателей бездны. Печать. Мощнейшее магическое устройство, питающееся от неизвестного мне источника, настолько сильного, что он не исчез после нашей схватки с Вериллием, и до сих пор продолжал отдавать свою энергию.

Я смотрел — и мне открывались все новые детали удивительной картины. От врат, словно жилы от сердца, тянулись широкие полосы — каналы. Их было восемь, и не требовалось особых размышлений, чтобы понять: они направлены по розе ветров. Гипотеза Артфаала получила бесспорное подтверждение. Все полосы были неподвижными и черными, как русла пересохших ручьев, лишь одна, надувшаяся, взбухшая, пульсировала, неустанно гоня к вратам густой багрец. Северное направление. Связь с Аллирилом.

Наверное, еще недавно я не сумел бы увидеть врата. А если бы и увидел, скорее всего, они тоже были бы черными, иссохшими и бессильными. Об этом позаботился Ридриг Первый. Зачем монарх сначала создал магическую схему, соединив большое место силы в Виндоре с остальными, более мелкими, а потом сам же нейтрализовал устройство — не знаю. Вероятно, понял, что оно опасно. Но Вериллий нашел способ разбудить врата, и сейчас они все набирали силу, тогда как печать постепенно слабела, иногда пропуская наружу самые настойчивые сгустки энергии из бездны и наполняя город их эманациями.

Дурнота и головокружение исчезли, я почувствовал прилив энергии. Сознание прояснилось, заработало, пытаясь найти решение задачи: как снова закрыть врата? Вериллий был ключом, каким-то образом управлял всей схемой. "Первая печать сорвана"…

Выходит… На все места силы тоже наложены печати. Сняв одну из них, Вериллий уничтожил эльфийский лес. Бездна вырвалась и поселилась в Аллириле, а ее энергия течет по каналу к центральным вратам, наполняя их силой и медленно разъедая печать. А еще бывший Верховный собирался открыть южные врата — поэтому в Пустыне призраков на нас напал Песчаный бог. Но тогда Вериллий еще только экспериментировал с вратами, пробовал различные способы воздействия на них. Видимо, он не сумел вовремя сорвать печать, а лишь… скажем так, расшатал ее, решив, что этого будет достаточно. Именно поэтому Айшет удалось так легко загнать Песчаного бога обратно. Неизвестно еще, как обернулось бы дело, сумей мой затейник-папаша справиться с печатью. А ведь все совпадает! Да, он собирался начать с Южного континента, таким образом победив в колониальной войне. И меня туда послал, потому что хотел избавиться. Был уверен, что не вернусь. Непонятно только, чего он хотел добиться? Ведь Южный континент — это пауроний, алмазы, золото, черное дерево. Если по этой земле будут бродить сущности бездны, то Галатону доступ к ее богатствам закроется. А может, поэтому он и передумал срывать печать? Вполне возможно. Решил попробовать сначала на Аллириле, исчезновение которого было только на руку империи.

Та же история вышла с юго-западом — Дитя глубин! Тут уж вообще ума не приложу, кто и чем ему помешал. Не угодили мирные саймары? Или не устраивало поведение морских троллей? Пришлись не по нраву осьминоги с медузами? Бред. Скорее всего, это была репетиция. Проба сил. А может, дело во мне? Подгадал так, чтобы Дитя глубин уж точно сожрало "Шайани". Да Варрнавуш с ним! Бесполезно просчитывать логику одержимого манией величия безумца. Впрочем, Варрнавуш-то как раз не с ним. По идее, Вериллий должен был в бездну кануть. А оттуда нет дороги к перерождению. Ну, да кусачему дракону Луг зубов не дает.