Друид - Клауде Куени

— От Фусцинуса вряд ли можно дождаться приличного белого хлеба, — попытался блеснуть своим остроумием юнец. В ответ на его шутку офицер лишь устало улыбнулся. Ему наверняка перевалило за сорок, так что на вздор, который несут заносчивые молокососы, он уже не обращал никакого внимания. Разве они что-то понимают в жизни?

— Белый хлеб нехорошо, господин, черный хлеб хорошо для желудок…

— Вы только послушайте, что говорит этот чернокожий иберийский засранец! Он пытается нас поучать. Значит, ты имеешь наглость утверждать, будто все, кто живет в Риме, питаются неправильно?

— С каких это пор в Риме живут только всадники и патриции? — нехотя спросил офицер у молодого трибуна.

Оба кельта тихо рассмеялись. Похоже, они поняли, на что намекал командир нашего отряда. Кунингунулл порылся в своей сумке, достал оттуда кусок хлеба и бросил его трибуну.

— Вот, отведай галльского хлеба. Он белый. Дрожжи для его выпечки мы делаем из пены, образующейся на поверхности бочек, в которых бродит пиво. Поэтому хлеб получается очень мягким белым и воздушным.

Молодой римлянин с отвращением поморщился, услышав объяснение Кунингунулла, и начал внимательно рассматривать хлеб. Наконец, решившись попробовать его, трибун откусил небольшой кусок с таким видом, будто его заставили зубами оторвать голову дохлой крысе. Все сидевшие вокруг костра наблюдали за ним. Через некоторое время, тщательно прожевав хлеб, трибун протянул буханку офицеру со словами:

— Подобную выпечку вы могли бы покупать у галлов для своих солдат. Им она наверняка придется по вкусу.

Офицер взял в руки ломоть галльского хлеба, откусил немного и, даже не дожевав его, проворчал:

— Совсем недурно! — По его лицу было видно, что хлеб ему очень понравился. Затем командир нашего отряда вновь обратился к Кунингунуллу: — Но наши легионеры обязательно должны есть panis militaris, в противном случае их желудки не смогут переваривать пишу.

Офицер распорядился, кто в какое время должен нести стражу, лег на попону, укрылся шерстяным одеялом и уснул. Молодой трибун устроился на земле неподалеку от офицера и долго рассказывал всякую чушь. Никто не обращал на него внимания. Я, Ванда, эдуи и раб римлянина еще несколько часов сидели у догоравшего костра.

— Скажи, друид, ты уже принял решение? Ты служишь в канцелярии Цезаря? — спросил меня Кунингунулл, передав по кругу бурдюк с вином.

— Да, я подписал контракт, так что теперь должен повсюду следовать за Цезарем и выполнять приказания, полученные от него или от его представителей. Я не смогу отправиться к Атлантикусу вместе с остальными кельтами.

Кунингунулл нервно отмахнулся.

— Гельветы никогда не доберутся до Атлантикуса. Подумай сам, друид. Сейчас это понятно всем. Цезарь надавил на все рычаги и прибегнул к хитрости, которая позволила ему получить под свое начало шесть легионов. Как ты думаешь, что произойдет, если он в ближайшее время не воспользуется столь мощным войском? Да в Риме его в лучшем случае просто высмеют, а в худшем случае обвинят в намерении устроить военный переворот. Цезарь игрок, который раз за разом ставит самого себя в такое положение, из которого есть только один выход. И никаких путей к отступлению. Он готов рискнуть всем, в том числе и своей жизнью, но он знает, чего хочет. Все или ничего.

Я лишь пожал плечами.

— А что плохого сделал тебе Цезарь, друид? — поинтересовался второй эдуй, пристально глядя на меня. — Неужели ты до сих пор не понял — Цезаря нельзя победить. А это значит, что нужно сделать его своим союзником. Я и Кунингунулл — два живых примера. Мы были сыновьями бедного князя, у нас не осталось почти никакого имущества. Никто из соплеменников не воспринимал нас всерьез. Наверняка рано или поздно наступил бы день, когда нам пришлось бы стать рабами, чтобы выплатить свои долги.

— Он говорит чистую правду, — подтвердил Кунингунулл. — Поступив на службу к Цезарю, я получил воинское звание и стал командиром небольшого отряда. Мне назначили приличное жалованье, позволяющее неплохо жить! Мы имеем право участвовать во всех грабежах наравне с остальными легионерами. Когда закончится срок моей службы, я получу римское гражданство, а нынешний проконсул сделает меня князем или царем наших племен. Я спрашиваю тебя, друид, кто мы такие? Рабы Цезаря или его союзники? Нет, мы пользуемся лишь могуществом этого римлянина, чтобы заставить наши племена вновь уважать нас. Поверь, мы добиваемся уважения, которого в самом деле заслуживаем!

— А что мы получили бы взамен, решив встать на сторону тех, кто собирается сражаться против Цезаря? — спросил Дико, второй эдуй. — Взгляни на аллоброгов. Что происходит с их племенами? Римляне буквально задушили их непомерными налогами. Аллоброги должны предоставлять в распоряжение проконсула провинции вспомогательные войска и сами платить этим солдатам жалованье. Немалую часть выращенного ими зерна аллоброги обязаны отдавать Риму. Одной из их многочисленных обязанностей является поддержание в надлежащем состоянии дорог, используемых римлянами. Те же, кто отказывается или не может платить налоги и выполнять возложенные на них обязанности, становятся рабами. Нам, эдуям, не приходится мириться с такой несправедливостью. Если бы среди аллоброгов нашелся хотя бы один кельт, который был бы дружелюбно настроен по отношению к Риму, то Цезарь сегодня же сделал бы его царем. Но аллоброги упрямы и глупы.

В течение нескольких следующих дней мы ехали на северо-запад. Мы скакали по землям, принадлежащим секванам. Окружающая местность выглядела так, как будто несколькими днями раньше здесь прошли двести пятьдесят тысяч человек со всем своим имуществом, нагруженным на телеги, и скотом. Трава была вытоптана, а в тех местах, где кельты разжигали костры, виднелись огромные кучи пепла. Однажды, забравшись на одну из многочисленных возвышенностей, мы заметили вооруженный арьергард гельветов. Часть колонны скорее всего уже перемещалась по землям эдуев и приближалась к Арару. Наверняка переправа через реку окажется довольно сложным заданием для такого количества людей и займет немало времени. К сожалению, среди кельтов не было ни одного человека, который обладал бы такими же способностями и знаниями, как Мамурра.

Мы разбили лагерь на склоне холма и долго наблюдали за всадниками и телегами, двигавшимися в хвосте колонны гельветов. Тем временем Фусцинус начал готовить нам ужин. Он вскипятил воду, а затем добавил туда муки грубого помола, соли, лука, чеснока, специй и разных овощей. Через некоторое время раб подал нам эту кашу в виде простого, но очень вкусного блюда с бобами и жареным салом. К сожалению, по пути мы разбили все яйца. Люсии выпала честь вылизать испачканную желтками и белками кожаную сумку, в которой мы их везли.

Когда наступили сумерки, я почти слово в слово услышал те же разговоры, которые наши спутники вели уже несколько дней подряд. Молодой трибун выказывал свое недовольство всем и всеми, срывая злость на рабе; офицер со скучающим видом слушал его бессмысленные тирады, а оба эдуя без устали продолжали рассказывать мне, как им повезло — лучшей возможности зарабатывать на жизнь, чем служба в римской армии, они не знали и, похоже, в самом деле были вполне довольны своей судьбой. Однако мне совсем не нравилось, что они все чаще и чаще поглядывали в сторону Ванды. Сначала они рассматривали мою возлюбленную исподтишка, когда я не мог этого заметить, но сейчас нагло, в открытую пялились на нее. Взгляды эдуев казались такими жадными, будто они были готовы в любой момент наброситься на Ванду и сорвать с нее всю одежду. Заметив такие неприятные перемены в их поведении, я велел своей возлюбленной ни на шаг не отходить от меня. Я коротал время, упражняясь в стрельбе из лука, но старался при этом не упускать из виду похотливых эдуев и римлян.