Полночная ведьма - Пола Брекстон

Она придет. Она должна прийти.

С глухим металлическим звуком захлопывается последняя дверь, кондуктор поднимает флажок и свистит в свисток. Паровоз издает ответный гудок и со скрипом и лязгом медленно двигается вперед. Из его трубы клубами вырывается пар. Брэм стоит, ошарашенный и потерявший надежду, глядя на пустой перрон, пока мимо не проезжает и не исчезает из виду последний вагон.

Энергия, порожденная страстью, иссякает, и он одиноко сидит на своем чемодане, опершись подбородком на руки. Теперь он уверен, что разозлил ее на балу. Ему не следовало туда ходить. Его появление там только лишний раз высветило различие в их положении.

Она передумала встречаться со мной. Она поняла, что у нас нет будущего.

В первые несколько секунд он чувствует такую твердую уверенность, что это именно так, что не видит никакого другого объяснения тому, что случилось. Люди вокруг обходят его, не удостаивая взглядом. Носильщики катят мимо тележки с багажом. Женщина тащит за руку маленького плачущего и упирающегося ребенка, и слышно, как по перрону стучат ее каблуки. Брэму кажется, что мир продолжает свою жизнь без него и что в этом мире ему больше нет места. Если оно вообще у него когда-либо было. Но потом в нем вспыхивает лучик надежды.

А что, если ее задержало что-то такое, чему она не могла противостоять? Что, если она собиралась прийти, хотела, но не смогла?

Он пытается найти возможные причины того, что она не пришла, правдоподобные объяснения ее отсутствия. Должна же быть какая-то причина, убеждает он себя, какая-то другая причина, а не та, о которой он не хочет даже помыслить…

Может быть, она в беде? Может быть, ее опять преследует Темный дух? Я знаю, как сильно это гнусное существо, какую оно может причинить боль. Возможно, она нуждается во мне прямо сейчас, но не может дать мне об этом знать.

Внезапно от нелепости создавшейся ситуации в глубине его души начинает разгораться гнев. Что это, в конце концов, за мир, если в этом мире ты не можешь встретиться с той, которая тебя любит, когда она попала в беду? Да ведь это абсурд! Если она нуждается в нем, он отправится к ней. Он придет к ней, и не все ли равно, что подумают другие! Он вскакивает на ноги, исполненный решимости, хватает чемодан и, торопливо протолкавшись сквозь толпу, покидает вокзал. Он пытается поймать кеб, но ни один не останавливается, и он отправляется на площадь Фицрой бегом. До нее недалеко, но его одежда совершенно не подходит для такой физической нагрузки, воротничок быстро натирает шею, а туфли – ноги. Но Брэм не обращает внимания на эти пустячные неудобства и продолжает бежать, так что, когда он добирается до ограды находящегося в центре площади сада, он чувствует, что немного запыхался.

В лучах мартовского солнца особняк, в котором живет Лилит, кажется таким белоснежным и красивым, что Брэм в нерешительности останавливается. Внезапно он вспоминает, как сейчас выглядит. На нем одолженные ему Перри пиджак и брюки, в которых он спал, и к тому же он неумыт и небрит. Он приглаживает волосы, одергивает пиджак и уже собирается подойти к дому, когда из-за угла на большой скорости выезжает автомобиль и останавливается перед дверью дома номер один. Брэм пятится. Он узнает виконта Харкурта – тот выскакивает из автомобиля и, перескакивая через ступеньки, взлетает по лестнице, ведущей к двери. Дверь быстро открывается на его стук, и виконт входит в дом. Менее чем через минуту он появляется снова, и вместе с ним из дома выходит Лилит. Она одета в простые светло-серые жакет и юбку, шляпку и перчатки, которые на несколько тонов темнее. Она колеблется, прежде чем сесть в автомобиль, смотрит на Харкурта, и лицо ее исполнено муки. Виконт нежно обнимает ее, и они стоят так несколько секунд. Когда он наконец отпускает девушку, Брэм ясно видит, как он смахивает с ее щеки слезу, затем Лилит садится в автомобиль, Харкурт усаживается рядом, и они быстро уносятся прочь.

Брэм отшатывается, как будто от удара. Мгновение ему кажется, что на него опять напал Темный дух, но нет, это не так. Он понимает, что потрясение, из-за которого у него сперло дыхание, и боль, стеснившая его грудь, – это признаки разбитого сердца.

Она ушла. Ушла от меня!

Внезапно он видит все в другом свете, и ему открывается правда, которую он до сих пор не хотел признавать. Лилит не разорвала помолвку с виконтом, потому что все еще любит его. Она танцевала с ним на балу, и по тому, как они прижимались друг к другу, было ясно, что они глубоко привязаны друг к другу. Она ушла с бала, ничего не объяснив ему, Брэму, а затем не приехала на вокзал. А сейчас, сейчас он стал свидетелем их с Харкуртом любви.

И она предпочла уехать с ним, а не со мной.

Он минуту стоит неподвижно, его мысли путаются от смятения и обиды, боль от того, что он ее потерял, обрушивается на него, словно поднятая бурей волна, и, чтобы не упасть, ему приходится схватиться за ограду сада. Только убедившись, что его уже держат ноги, он бредет обратно в Блумсбери.

Придя домой, он обнаруживает, что дом пуст. Он проходит по необычно тихому коридору. Здесь нет ни пса, ни велосипедов, значит, Джейн отвела детей в парк. Брэм заходит в пустую студию Мэнгана. Им владеет оцепенение, на смену острой душевной боли пришли отупение, опустошенность и тяжелое чувство полнейшей растерянности. Он снимает шляпу и тяжело опускается на глыбу необработанного известняка. Где-то в саду раздается неуместно веселая песня черного дрозда. Пересохшее горло Брэма начинает першить от висящей в воздухе каменной пыли, он заходится кашлем, и этот звук эхом отдается от стен и глыб известняка.

Голос Перри заставляет его вздрогнуть.

– Похоже, тебе надо выпить, – говорит тот, входя в студию из темного коридора с бутылкой и стаканами в руках. Он берет стул и садится напротив Брэма. – Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что ты выглядишь просто ужасно, – замечает он, наливая Брэму и себе по изрядной порции бренди. – Вот, выпей, это тебя подбодрит.

В любой другой день Брэм, возможно, усомнился бы в том, что бренди так уж необходимо, усомнился в мотивах Перри и даже в том, что оно вообще имеется в доме. В любой другой день он бы остановился и подумал, что сначала надо бы поесть или хотя бы проглотить воды, чтобы не пить на пустой желудок. Но не сегодня. Сейчас он хочет одного – облегчить свою муку. Выпить, чтобы хоть немного размыть ту картину, которую он никак не может выбросить из головы, – Лилит в объятиях Льюиса Харкурта. Лилит, уезжающая с ним. Он осушает стакан и протягивает его Перри, чтобы тот налил еще. Не говоря ни слова, он выпивает и второй стакан.

– Успокойся. – Перри беззаботно смеется.

– Налей еще.

Перри смотрит на него, потом спрашивает:

– Хочешь поговорить об этом, старина?

Брэм пожимает плечами и качает головой.

– Нет. Да. Нет! О чем здесь говорить?

– У тебя явно что-то не так.

– Она ушла от меня, Перри. Она приняла решение, выбрала путь, по которому пойдет ее жизнь, и в этой жизни не будет меня.