Люся, которая всех бесила - Тата Алатова

— Между прочим, бедняга Эдип изо всех сил старался избежать женитьбы на матери, он даже отправился на чужбину, лишь бы не встретить ее. Никогда не понимал, почему извращенец Фрейд назвал этот комплекс именем Эдипа.

— Ты мне зубы не заговаривай.

Ветров чмокнул ее в макушку, отстранился и застегнул чертову молнию на куртке.

— Когда ты растешь мареном, — сказал он, взял ее за руку и повел вниз, — то быстро привыкаешь к тому, что не вызываешь у людей особой симпатии. Даже моя бронебойная бабушка время от времени жаловалась, что у нее от меня мигрени. В четырнадцать тебе кажется это ужасно несправедливым — ты ведь не специально. В тридцать пять находишь в этом определенные преимущества. Но иногда, в такие дни, как сегодня, чувствуешь себя снова четырнадцатилетним.

— Наверное, все подростки уверены, что жизнь обошлась с ними несправедливо, — заметила Люся. Они прошли через стоянку, Ветров щелкнул брелком, открывая и заводя автомобиль, и распахнул для нее дверь.

— Забыл прогреть, — вздохнул он.

Люся села в холодный салон и направила на себя теплый поток воздуха климат-контроля.

— Моим самым страшным страхом было, что я не смогу снова стать человеком, — продолжила она, пристегиваясь. — Я даже завидовала Катьке: хорошо быть ярилкой! Никаких болот, никакой архаичной формы. Все тебя любят и готовы на руках носить.

— А сейчас у тебя какой самый страшный страх? — он повернулся к ней, положив руки на руль. Ждал, пока авто прогреется.

— Стать русалкой, — тут же ответила Люся. — Считай, сегодня я приобрела еще одну фобию. Все представляю себе, как ты сидишь в своем кабинете и подписываешь постановление на мое уничтожение. Ты бы пришел на мою казнь, Паша?

— Я бы покончил с тобой лично, — ответил он без раздумий. — В каком-нибудь красивом месте. На берегу озера, например. Казни в спецучреждениях лишены милосердия.

— Господи, — от ужаса руки Люси стали липкими, пот выступил на позвоночнике. — Я же просто так спросила! Ты должен был сказать, что не допустишь этого!

— Ну, прости. Бабушка велела тебе не врать.

— Гадость какая. Хорошо, наверное, жить в мире, где не бывает посмертий. Умер и умер. Все. Финиш. А тут думай, что потом и как.

— Нормальные люди о таком не очень-то думают. Знаешь, мне начинает казаться, что сегодняшний удар Гриффина — самый сокрушительный из всех. Он-таки достал тебя до печенок, ты примерила на себя участь русалки и никак не можешь избавиться от этого кошмара.

— Синичка же здесь ни при чем? — спросила Люся угрюмо. — Это же ничего не значит?

— Мы разберемся, Люсь, — пообещал он и тронулся с места. — Давай отложим все эти разговоры на завтра. Сегодня тебе и так досталось.

— Ладно. Расскажи, что хотел твой отец.

— Безжалостная, — пробормотал он, закатывая глаза. — Отец в режиме «отец», тут без сюрпризов. Первым делом он наорал на меня, как я вообще допустил шумиху вокруг клуба, — Ветров ухмыльнулся. — Если что — я все свалил на тебя.

— Серьезно? — развеселилась Люся. — Сказал: злая тетенька Осокина умыкнула навь из-под носа и напечатала интервью с ней, пока я хлопал ушами?

— Да-да, в этом духе. Ты же помнишь Осокину, она развалила твою карьеру, папа. «Теперь Паша с ней спит», сказала Маша, — и Ветров расхохотался. — Было очень смешно.

— Рада, что выступаю для твоей семьи чем-то вроде пугала, — едко произнесла Люся. — Так и будешь мной прикрываться?

— Официально я сбрендил, — пожал он плечами, — так что прикрываться вроде как не от кого. Меня фактически лишили наследства. Повезло, что не приходится платить за жилье.

— Хм, — Люся растерялась. Надо ли сочувствовать в такой ситуации? Извиняться? — Пора начинать брать с тебя арендную плату, спасибо, что напомнил.

— Как марен я одобряю твое скупердяйство. Как начальник видовой полиции напоминаю, что живу у тебя исключительно по служебной необходимости.

— А между двумя этими ипостасями мужчина не пробегал?

— Как мужчина, девочка моя, — он, не отрывая взгляда от дороги, нашел ее руку и поднес к губам, легонько поцеловав, — я высоко ценю, что у меня проживание по принципу «все включено».

— Ветров, ты договоришься до дивана, — прошипела Люся и вырвала руку.

— Виноват, — он широко улыбнулся, — но я правда рад, что мы хорошо ладим. Когда бабушка выставила меня к тебе с чемоданом, казалось, что однажды все закончится банальной дракой.

— Ты буквально в шаге от того, чтобы щеголять завтра с расцарапанной мордой.

— Я же говорю — просто отлично ладим! — он притормозил на светофоре и быстро поцеловал Люсю, куда попал, — в губы, нос, подбородок. В ответ она дернула его за волосы.

— Безжалостная и злопамятная, — пробормотал он, отстраняясь. — Отец останется в городе еще на несколько дней, он пытается как можно выгоднее продать клуб. Но его официальный собственник под следствием, что значительно затрудняет дело. Кстати, знаешь, что он сказал? Что Лихов бы разрулил все без сучка и задоринки.

— Ты вызовешь Деда-Дуба на допрос?

— Не так быстро, радость моя. Прежде чем обвинять бывшего полицейского, хорошо бы собрать вменяемую доказательную базу. Ты, кстати, не знаешь, в каких отношениях Лихов с прокурором?

— Понятия не имею.

— Вот и я понятия не имею. Тяжело работать в городе, куда только вернулся.

Паровозиком — их машина и следовавшая за ними новая, эфэсбэшная, вытребованная у Великого Моржа, — они вкатились в подземный паркинг.

В лифте Ветров снова полез целоваться — злость улетучилась, как не было ее, сменившись игривой расслабленностью и вполне очевидными намерениями.

Люся, еще не простившая «все включено», уворачивалась и кусалась.

— Ты же вроде уже взрослый мальчик, — назидательно сказала она, открывая дверь в квартиру, — и должен понимать, что нельзя сначала хамить женщине, а потом ждать от нее любви и ласки.

— Не может быть, — ахнул он. — Но вся мировая классика — от «Укрощения строптивой» до «Укрощения строптивого» — учит тому, что женщины обожают хамов!

— Мне страшно подумать, с кем ты до меня встречался, — удрученно проговорила Люся, скидывая ему на руки свою куртку.

Вместо очередной колкости, которую она