Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914 гг. - Борис Старков

Для того чтобы агенты, не известные контрразведке, автоматически получали ложные сведения, надо было, чтобы такие же сведения давали военнопленные в войсковых частях, в оккупированных областях, внутри Германии и в нейтральных странах. В особо важных случаях намеренно распространялись ложные сведения, которые должны были поступать к противнику. «Такое введение неприятеля в заблуждение, — по признанию Николаи, — было трудной и важной отраслью работы. Оно было строго сконцентрировано в руках разведывательного отдела верховного командования; всем же подчиненным учреждениям самостоятельное распространение ложных сведений было запрещено, ибо беспорядочное пользование таковыми могло повлечь за собой непоправимые последствия. Взяв в руки систематический обман неприятельской разведки, германская разведка одновременно, по возможности, защищала себя от подобных же попыток противника…»

Ранее в аналитической записке «Германская разведка и контрразведка в мировой войне» он писал, что при распространении среди населения ложных сведений, которые автоматически должны были быть подхвачены агентами разведки противника, эти сведения по своему оперативному содержанию должны были конкретно отвечать на вопросы: где, когда и как? Он утверждал, что для германского военного командования дезинформация была не только одним из средств контрразведки, но и средством, способствовавшим ведению войны.

Большое значение дезинформации придавал германский генерал Людендорф. Рассказывая о сражении под Танненбергом в ходе восточно-прусской операции германских войск в августе 1914 г., он писал: «…Наши разведывательные органы здесь хорошо поработали над распространением ложных слухов и по контрразведке. Ни русским, ни Антанте не удалось получить сведений об означенных движениях».

Описывая в своих воспоминаниях отход германских войск в марте 1917 г. на линию «Зигфрида» на Западном фронте, он отмечал: «…Одновременно подполковник Николаи получил указания ввести неприятеля в заблуждение сообщением ему ложных данных. Подполковник Николаи и полковник фон Гефтен должны были соответственно повлиять на германскую и нейтральную прессу, чтобы произведенное впечатление не нарушалось… Неприятель стремился раздуть наше отступление в крупный успех. Но в печати нами была произведена столь действительная и искусная подготовка, что это ему не удалось… Благодаря слухам, которые мы распространили, противник не сумел помешать нашим работам по эвакуации и разрушению…»

Документы свидетельствуют, что систематическая дезинформационная работа велась немцами из Дании. Здесь для этого была очень подходящая почва. Дело в том, что с началом войны Копенгаген сделался ареной деятельности очень многих разведывательных организаций, работавших против Германии. Здесь активно работали русская, английская и французская разведывательные службы. Однако наспех сколоченные, возглавлявшиеся в ряде случаев лицами совершенно некомпетентными и недостаточно подготовленными или же попросту авантюристами, эти организации очень скоро становились известными германской контрразведке. Тогда по требованию немецких дипломатов происходила высылка. К такому способу борьбы с разведкой противника прибегали всегда в нейтральных странах. Причем лишь тогда, когда организации или агенты становились для них опасными и не поддавались обработке в желательном направлении. Однако следует отметить, что зачастую такая обработка применялась немцами с успехом и вела к нейтрализации агентов и даже целых разведывательных организаций.

В силу этих обстоятельств действия немецкой разведки в Дании носили контрразведывательный характер. Направленность немецкой разведки сводилась к тому, чтобы перевербовать агентов союзников, с тем чтобы контролировать те сведения, которые они передавали своему руководству. Как правило, немцы не только допускали это, но и сами снабжали перевербованных агентов своей информацией, зачастую даже достоверной, для того чтобы они могли войти в доверие к своим руководителям.

Одной из важных задач контрразведки является выявление настроений различных слоев населения. Представление о настроении населения Галиции, оккупированной русскими войсками в 1914 г., можно получить из докладной записки вице-директора дипломатической канцелярии при Ставке Базили Верховному главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу от 28 сентября 1914 г.

Настроение населения в оккупированных русскими войсками областях Галиции в общем характеризовалось как сдержанное и выжидательное. «Сочувствующие нам элементы, — писал Базили, — боятся пока явно высказывать свои симпатии, опасаясь возвращения австрийцев и возмездия с их стороны. "Москвофильская" интеллигенция, вообще малочисленная, сильно поредела вследствие преследования со стороны австро-венгерской власти». По данным чиновника Лабенского, русских было арестовано свыше 8 тыс., из них около 800 были священниками. Многие были казнены. Остальных отступающие австрийцы увезли с собой. Вожди «москвофилов» Дудыкевич, Лабенский и Глушкевич избежали ареста австрийскими властями лишь благодаря тому, что находились случайно в России.

Русская крестьянская масса, составлявшая 65% населения Восточной Галиции, симпатизировала российским войскам. Однако автор докладной записки осторожно указывал, что «нельзя, впрочем, не считаться с долголетней работой против нас украинцев. Для-.;, искоренения их влияния и вообще в целях сразу привлечь доверие населения, необходимо ныне же на деле доказать благожелательность и заботливость русской власти по отношению к Галитчине, так долго ожидавшей воссоединения с Россией». Базили считал, что лояльность может быть достигнута широкими мерами помощи населению, очень сильно пострадавшему от военных действий. В частности, в местах, где шли бои, жители испытывали острую нужду: они были лишены пищи и крова, одежды и санитарной помощи.

Меры в этом отношении неотложны еще и потому, что вследствие нужды есть опасность эпидемии в тылу войск.

Он считал необходимым обеспечить крестьян семенами и всем необходимым для восстановления хозяйства. По его мнению, преданность русского крестьянства будет обеспечена мерами расширения русского крестьянского землевладения за счет крупного еврейского и польского. В Галиции 35% помещичьей собственности принадлежало евреям и три четверти всех земель находились в их руках вследствие развития так называемого еврейского «посессорства». Подорвать еврейское засилье можно было с помощью доступного низшим классам кредита.

В записке указывалось, что с приходом русской армии вожди украинофильства бежали с австрийцами, а их идейный предводитель, униатский митрополит граф Шептицкий, был выслан в Нижний Новгород. После закрытия украинских школ, газет и обществ открытая антирусская деятельность прекратилась. Главный антирусский орган «Просвит» был закрыт. При поддержке австрийского правительства и поляков украинство насаждалось на экономической почве. С этой целью были специально созданы страховое общество «Днестр» и кооперативное общество «Господарь».

Настроение польского населения в Галиции характеризовалось как «скрытно-враждебное». Однако держались поляки корректно, не допуская открытых выступлений. В Западной Галиции настроения поляков были более радикальными и характеризовались как «явно против нас враждебные». По сведениям одного из руководителей русофильской партии Дудыкевича, «вожди польских "народовцев" в Галиции Гломбинский и граф Скарбек» выехали в Краков, чтобы содействовать выступлениям населения Западной Галиции против российских войск. Все чиновничество в Восточной Галиции безусловно «симпатизирует Австрии. В их руках до сих пор магистрат и полиция города Львова. Заменяющий бежавшего президента магистрата (руководство местного самоуправления на территории Восточной Галиции. — Б. С.) его заместитель Рутовский в начале войны поддержал предложение о пожертвовании городом Львовом полутора миллионов крон на содержание польских легионов против России».