Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

Герцог стоял в дверном проеме с братьями по обе стороны от него. Правда, после первой секунды внимание Мельбурна переключилось на сломанную мебель, разбросанные по комнате хлеб и чайные принадлежности и троих связанных мужчин, распростертых на полу.

— Шей, опроси всех, кто что-нибудь слышал о случившемся здесь, — спокойно сказал он, доставая из кармана пальто бумажник и передавая его брату. — Сделай так, чтобы они помалкивали.

Шарлемань кивнул, взял бумажник и исчез в основной части постоялого двора. Валентин открыл, было, рот, чтобы сказать что-нибудь характерное для него, остроумное и даже вызывающее, но не смог придумать ничего лучшего, чем приказать Мельбурну держаться подальше от Элинор и от него. Принимая во внимание его поврежденное плечо и пульсирующую рану на голове, он в данный момент был явно не готов к еще одному сражению в одиночку против троих. Но руки у него были сжаты в кулаки, и он ждал дальнейшего развития событий. Он твердо знал одно: Элинор станет его женой, и никто не сможет помешать этому.

— Что здесь происходит? — спросил Закери, делая шаг в комнату.

— Небольшое недоразумение, — сказал Валентин, чуть перемещаясь, чтобы держать обоих братьев в поле зрения.

— Мне кажется, это очень мягко сказано, — заявил Закери. — Черт возьми, Деверилл, ведь ты выкрал нашу сестру?

— Мне кажется, всем следует успокоиться, — заявила Элинор, еще сильнее ухватившись за плечо Валентина.

— А мне кажется, что Деверилл должен отодвинуться от тебя, если он не хочет отведать того же, что уже получил, — заявил, сжимая кулаки, Закери.

— Надеюсь, у тебя слова не разойдутся с делом, — усмехнулся Валентин.

— Да ты…

— Закери, — прервал его герцог, — мы должны попытаться разобраться во всем как цивилизованные люди! Только вопросы и ответы. Никаких эмоций!

— А что, если нам не понравятся ответы? — не унимался самый младший из братьев.

— В таком случае придется перейти к нецивилизованным способам обсуждения ситуации, — сказал Мельбурн, поднимая один из уцелевших стульев.

Валентин мог бы отказаться от разговора, но чувствовал, как дрожит рядом с ним Элинор. А, кроме того, у него так болела голова, что он боялся рухнуть на пол. Напряженно кивнув, он усадил Элинор на ближайшую скамью и осторожно уселся рядом, стараясь находиться достаточно близко от нее, чтобы держать за руку, и достаточно далеко, чтобы было, где развернуться, если на него нападет кто-нибудь из братьев.

— Я могу все объяснить, — неожиданно сказала Элинор.

Герцог приподнял бровь.

— Что ж, начинай. Но только прими во внимание вот это. — Он вынул из кармана сложенный лист бумаги. — Сомневаясь, что ты читала его, так что я изложу содержание. Здесь говорится, что ты похищена Девериллом и что он везет тебя в Гретна-Грин с мыслью жениться и тем самым оградить тебя от моего произвола.

— Я уехала добровольно, — призналась она, краснея.

— Я похитил ее, — поправил Валентин. Что бы ни случилось, Элинор любит обоих братьев. Он не позволит вбивать между ними клин даже ради него самого. — Я не мог равнодушно смотреть, как ты обрекаешь ее…

— …на несчастную жизнь? — закончил за него Мельбурн. — Мне показалось, что текст излишне драматизирован. Тем более для такого прагматика, как ты, Деверилл.

— Я принял решение спасти ее от произвола, — возразил Валентин.

— Но главное, это я просила его помочь мне, — снова вмешалась Элинор. — Меня и судите. А Валентин защитил меня от этих злодеев. — Она бросила взгляд на связанных мужчин и повторила: — Я ему жизнью обязана.

— Полно тебе, Нелл, — прервал ее герцог. — Деверилла не тревожит ничто, кроме его собственной персоны. Все это знают.

— Допустим, — согласился Валентин, уже с трудом сдерживая гнев. — Так почему же, скажи на милость, ты выбрал такого пресыщенного и безответственного человека, как я, для того чтобы присматривать за твоей сестрой?

В комнату снова вошел Шарлемань и передал бумажник Мельбурну.

— Все сделано, — сказал он и встал возле камина. — Я что-нибудь пропустил?

— Пока ничего. Мельбурн собирался объяснить, почему он выбрал столь аморального человека, чтобы присматривать за сестрой, — сказал Валентин, чтобы Закери или Себастьян не успели исказить суть разговора своими версиями событий.

— Я этого не делал, — медленно произнес герцог. Даже Шей, казалось, был озадачен.

— Ты не делал — чего?

— Не выбирал никакого неприемлемого человека, чтобы присматривать за сестрой.

— Позволь не согласиться с тобой, — фыркнул Закери. — Черт возьми, Мельбурн, ведь он похитил ее среди ночи из нашего дома! И ты по-прежнему считаешь его другом? По-моему, нам следует вызвать констебля, чтобы всех четверых судили и выслали в Австралию.

Валентин игнорировал оскорбления и долго смотрел на герцога. Мозг его лихорадочно работал. Он очень давно знал Мельбурна, и никогда не бывало, чтобы тот сделал ложный шаг, неправильно оценил деловое предложение или партнера. Нет, Бог свидетель, герцог точно знал, что делает, когда, прибегнув к шантажу, заставил Валентина оказаться в самом центре семейной проблемы.

— Ты занимался сводничеством! — охнув, произнесла Элинор, которая, судя по всему, пришла к такому же заключению. — Ты пытался свести меня с Валентином!

— Что? — воскликнул, расправив плечи, Шей. — Не смешите меня! Почему это тебе пришло в голову, что Деверилл когда-нибудь образумится?

— Но это произошло, — прервал его Мельбурн. Побледневшая Элинор поднялась на ноги.

— Не может быть, чтобы ты сам организовал все это. — Она взглянула на Валентина, и обида в ее глазах показалась ему тысячей кинжалов, вонзившихся в грудь. — Ты…

— Я ничего об этом не знал, — сказал Валентин, понимая, что, если Мельбурн будет и далее самодовольно утверждать, что это он несет ответственность за все, что произошло, он ее потеряет. — И мне совершенно безразлично, чьи действия привели нас сюда.

— Валентин, я устала оттого, что мною манипулируют, и не намерена больше терпеть это ни минуты.

Валентин поцеловал ее. И все ее возражения растаяли как дым.

— Элинор, — прошептал он, чуть приподнимая голову, — я люблю тебя. И мне действительно безразлично, какие обстоятельства помогли нашему сближению.

Она поморгала, переводя взгляд с его губ на глаза.

— Что ты сказал?

— Да какое это имеет значение? — вмешался Закери. — Ведь это вы сбежали, чтобы…

— Помолчи, Закери, — остановил его Валентин. — Элинор, идем со мной.

— Мы с вас глаз не спустим, — предупредил Шарлемань, подходя к ним с другого конца комнаты.

— Теперь это уже не важно, — сказал Валентин.

— Пусть идут, — вмещался герцог. — Они не настолько глупы, чтобы уехать без нас.