Дети Левиафана - Никита Киров

Томас снисходительно похлопал брата по плечу, барон де ла Тристе кивнул на прощание. Всё ушли. Они с отцом наедине, во второй раз в жизни. В первый раз было, когда Людвиг сказал, что хочет служить в Огненной кавалерии. Тогда отец недоверчиво хмыкнул, но отнёсся к просьбе серьёзно и нанял учителя фехтования. А уже через месяц требовал результата.

Хотя нет, был ещё один случай. Людвиг рыбачил у маленького озера в дворцовом парке и попался отцу на глаза. Отец не рассердился, а показал, как правильно закидывать удочку. И даже не заругался, когда сын так ничего и не поймал.

— Тот бой должен был закончиться иначе, — герцог умел говорить громко и чётко, чтобы все его слышали, умел и произносить речи перед армией. Но в узком кругу он всегда говорил очень тихо. — Хвалённая Огненная кавалерия сбежала, а следом за ними остальная армия.

Он уселся за стол.

— Там погиб мой сын. Я долго оплакивал его, когда остался один. Но меня утешало, что он сложил голову в бою, как настоящий рыцарь. Я гордился им, — он медленно отпил из серебряного кубка. — Но у меня нет привилегии горевать, и я готовился к новым сражениям. И вот, мне приходит письмо от другого сына, что, оказывается, Людвиг не погиб в бою, он живой. Возвращается к тебе. Радуйся, отец.

Герцог взял в руки перо и посмотрел на лист бумаги перед собой.

— Сын не пал смертью храбрых, а сбежал. Забился в нору и жил в ней, как крыса. А потом, когда сполна прочувствовал жизнь дезертира и труса, решил вернуться. Радуйся. Твой сын жив.

— Я…

Отец швырнул в него кубок. Тяжёлая посудина со звоном отлетела от кирасы, залив лицо. На губах остался вкус дорогого вина.

— Не смей открывать рот при мне, — даже покраснев от бешенства, отец не повысил голоса. — Ты всегда был трусом и редкостным болваном. Лучше бы ты погиб. Я надеялся, что ты вырастешь мужчиной. Но увы.

Как в детстве, когда он отчитывал при любом промахе. А когда Людвиг изворачивался, чтобы сделать хоть что-то, за что папа будет им гордиться, становилось ещё хуже. Герцог взял перо и вписал что-то в лист, исписанный ровными строчками. Солнце светило сквозь шатёр, бумага казалась красной, и чернила отсвечивали кровью.

Людвиг стоял перед столом с горевшим лицом. Когда-то ледяной тон отца едва не доводил до слёз, но сейчас чувствовалось только разочарование. Для чего он вернулся? Он много раз глядел в лицо смерти, убил стольких, что не мог сосчитать. Зачем он вернулся? Чтобы стоять тут, как ребёнок, пытаясь не плакать? Всё зря. Надо было остаться с Ханной, можно было уехать куда угодно, стать тем, кем хочешь. А он пришёл назад, ведомый мнимым чувством долга. Всё напрасно.

— На твоё счастье, ты Лидси, ни один палач не посмеет тебя тронуть.

Отец свернул письмо, запечатал сургучом и приложил перстень Людвига.

— Этот город — крепкий орешек. Завтра отряд Форлорн Хоуп пойдёт в бой, чтобы отбить ворота. Они выполнят миссию и станут героями. Или умрут и станут героями. Кровь смывает позор. Ты идёшь с ними.

Он бросил печатку на стол и позвонил в колокольчик. В шатёр заглянул гвардеец.

— Отнеси список капитану Маркасу Каннану, — приказал герцог. — И проводи этого добровольца.

* * *

— Форлорн Хоуп? — Эйнар задумался. — На старом это вроде безнадёжное дело или пропавшая надежда. Что это значит?

— Отряд смертников, — Людвиг вздохнул. — Вот чем я думал, скажи мне, Эйни? Он меня даже не выслушал. Зря я вернулся. Ты же говорил, что не надо возвращаться. Столько раз. Всё через жопу, как всегда.

Он снял колечко с пальца и прижал к себе. Кто-то из новых соратников заметил золотой блеск, но Эйнар положил руку на топор. Получилось красноречиво, больше никто не смотрел в их сторону.

Эта часть лагеря огорожена и сильно напоминает тюрьму. Многие воины без оружия и прикованы друг к другу, а за ними надзирает стража. Но что странно, не все выглядят как заключённые, тут полно рыцарей и наёмников. Гвардеец, который привёл Людвига в это место, далеко не отходил. Следит, чтобы парень не сбежал, очевидно.

— Знаешь, что хуже всего? Я тебе столько наобещал. Но не смогу сдержать слово.

— Виги, я с тобой не из-за денег вожусь.

— Я тебе дом обещал.

— Я и забыл, — Эйнар хмыкнул. — Если честно, я тогда не из-за дома согласился. Всё равно некуда было идти.

— А я вот пришёл куда хотел. Но не знаю, хотел ли я этого на самом деле? Но теперь уже поздно. Прощай, старина, и спасибо за всё. Извини, что так вышло.

— Не извиняйся.

Эйнар посмотрел на новых соратников.

— И что тут одни преступники? Здесь и рыцари есть.

— Многие идут добровольно. Если рота смерти победит, тех, кто выживет, засыпят наградами. Для младших сыновей дворян это земли и титулы, для остальных богатства.

— Щедро.

— Нет. Почти все погибают.

— Ну, мы с тобой протянем, я уверен.

Людвиг поднял голову.

— Не дури. Тебе не надо завтра идти в бой. Мать твою, нордер, вали отсюда! Это вообще не твоя война!

— Неужели ты думаешь, что я тебя оставлю?

— Да какого Вечного, Эйн! — вскричал рыцарь. — Сейчас пойду к командиру, скажу, чтобы гнал тебя пинками под жопу! Уходи!

— Чего ссоримся, ребятки? — к ним подошёл толстяк в пластинчатой броне и в шляпе с пушистыми перьями. — Не можете до завтра потерпеть, что ли? Всё равно мы все сдохнем. Кто из вас Людвиг Лидси? — он посмотрел в мятый свиток.

— Я.

— Поссорился с папашей? Бывает. Я капитан Маркас Каннан, временный и единственный командир Форлорн Хоуп. У нас хорошая компания, разве нет? Тут дезертиры, насильники, убийцы, дезертиры, мародёры и прочие висельники, в основном дезертиры. А ещё наёмники, которые ждут тройной оплаты, и всякие благородные сыночки. Почему золотая молодёжь вроде тебя мнит себя бессмертной? Лезут за девками и славой, а получат пулю и гангрену. И дезертиры, я говорил? Просто их больше всего. Ещё и ты на мою голову, с каким-то мутным типом. Ты в списке? Если нет, то вали отсюда на хрен.

— Его там нет, — заявил Людвиг.

— Я там есть, — сказал Эйнар. — Вот, видишь? — он ткнул пальцем в бумагу, наугад.

— Не тыкай! Чего ты мне чешешь? Ты не сэр Эдмунд Вайзен, он вчера сдох от кровавого поноса.

— Я его призрак. Впиши меня куда-нибудь.

Капитан вздохнул, но достал свинцовый стержень.

— Как звать?

— Эйнар Айварсон.

— Нордер, что ли?

— Угу.

Каннан осторожно вписал имя кривыми буквами.

— Поздравляю, ты покойник. Поминки можешь отмечать уже сегодня.

— Эйн, ты чокнутый идиот, — Людвиг помотал головой. — Ты же мог уйти.