Ричард Длинные Руки - маркграф - Гай Юлий Орловский

– Сэр Полосатый, – спросил он раздраженно, – как это вы что-то не понимаете?

– Да вот так, – ответил я любезно. – Человек я простой, потому и не понимаю некоторые недосказанности.

– Что именно вам непонятно? – потребовал он грозно.

Я нагло улыбнулся.

– Зачем мне туда идти.

– Вам же сказали, – прорычал он, – чтобы выкрасть Кристалл Света!

Я помотал головой.

– Это я слышал, слышал. Я не понял только, зачем это?

– Чтобы освещать замок! – проревел он.

Герцог молчал, явно очень даже хорошо понял мой вопрос. Я любезно улыбнулся сэру Готмару, это почему-то выводит его из себя, потому я старался улыбаться ему чаще и как можно любезнее.

– Снова вы не поняли, сэр Готмар, – сказал я очень ласково и покосился на Жозефину. – Наверное, вы такой умный, да?.. В церковном хоре петь не пробовали?.. На фига это лично мне?

Он даже отшатнулся, услышав такое непотребство. Глаза испепеляли меня яростным взглядом.

– Вы что, не поняли?.. После этого герцог изволит к вам относиться… благосклоннее!

– А-а-а-а, – протянул я, вельможам хочется, чтобы мы позволяли эксплуатировать себя не за благодеяния, а за надежду на них. Пытаются купить нас не за наличные, а за лотерейный билет. – Вот оно что… А я уж думал, что мне в уплату предложат какую-нибудь недостойную рыцаря хрень… ну там замок с землями, кучу деревенек, сундук с золотом… А тут речь аж о самой благосклонности!.. Так бы и сказали. Конечно, с радостью принимаю просьбу… нет, предложение… нет-нет, я благодарю за предоставленную возможность заслужить высокую благосклонность… ага!

Герцог следил за мной с прежней невозмутимостью, хотя мне показалось, понял больше, чем туповатый сэр Готмар. Вообще единственный, кто понял.

– И что вы решили, сэр Полосатый? – спросил он с интересом.

Я посмотрел на его дочь, она кривит губы в гримаске, значение которой только полный дурак не переведет, а я не полный, я умница и весь в белом, хоть и полосатый.

Другие рыцари тоже смотрят со сдержанным интересом, перестали переговариваться, слушают внимательно. Приосанившись, я ответил зычно:

– Дык, это просто! Конечно же, отнять и поделить – это самое правильное… если отнимаем и делим мы. Вообще, делиться – это по-христиански! Когда делятся с нами.

Герцог что-то хрюкнул, то ли соглашаясь, то ли мысленно споткнувшись, бросил быстрый взгляд на дочь. По ее губам промелькнула победная улыбка, а Мария на всякий случай сделала мне глазки.

Он спросил:

– Когда будете готовы?

Я удивился:

– Ваша светлость, а что мне нужно? Если, конечно, можно долететь на том странном летательном аппарате…

Герцог покачал головой.

– Нет.

– Жаль, – ответил я и тут же быстро добавил, – тогда, если сэр Витерлих снова весьма любезно одолжит странную лошадку его оруженосца, то я сейчас и отправлюсь.

Герцог кивнул несколько замедленно. Ждал другого ответа, даже дочь удивилась, обычно перед выездом на подвиг полагается неделю пировать напропалую, всем рассказывая о предстоящем неслыханном подвиге, только Готмар скривил морду в довольной гримасе.

– Конечно же, – вскрикнул сэр Витерлих, – я одолжу!

Сэр Трандерт, с которым я сходился в пробном поединке, сказал с замедленной солидностью:

– На вашем месте я бы и свою лошадь отдал. Все равно она у вас уже… немолодая, ха-ха. Весьма преклонных лет, как я понимаю. Шестую Войну Магов вряд ли помнит, но Седьмую – точно.

– У меня не старая, – возразил Витерлих негодующе. – К тому же не лошадь, а конь!.. Сэр Полосатый, я уступаю вам своего личного боевого коня. Да послужит он добру!

– Да, – ответил я, – надеюсь, он мне послужит. Где этот замок?

Сразу несколько человек вытянули руки с выпрямленными указательными пальцами. Далеко-далеко за окном на горе со срезанной верхушкой страшно и пугающе блистает нечто, словно горящий в незримом жару слиток металла.

Солнце бьет из-за наших спин, это для других на том месте замок, для меня же просто сверкающий блеск.

– Ага, – сказал я, – направление взял. Всего хорошего!

Герцог объяснил с неохотой:

– Сэр Полосатый, на джаггере нельзя потому, что вас сразу заметят. И никто так просто Кристалл Света не отдаст.

– Понимаю, – сказал я.

Готмар перебил, чем-то очень разозленный:

– Ваша светлость, скажите этому… гм… рыцарю насчет шелка…

Герцог виновато хлопнул себя по лбу.

– Ах да, моя вина! Вы так быстро собрались на подвиг, что я просто растерялся… Как-то все не по правилам. Чувствуется, что вы издалека. Насчет ткани из шелка паутины знаете все?

Я повернулся в кресле так, чтобы Жозефина рассмотрела мой гордый профиль и поняла, что я стараюсь только для нее, как и вообще все, что делаем, подумал, ответил в патетическом недоумении:

– Впервые слышу.

Герцог ударил себя кулаками в бока. На лице проступило сильнейшее раскаяние.

– Подумать только, чуть на смерть не послал! Простите, сэр Полосатый. В Ундерлендах все знают, а чужаков мы давно не видели, потому в голову не приходит объяснять такое. Кристаллы Света мгновенно воспламенятся, если их коснется что-то помимо особого шелка, сотканного специально отловленными или выведенными, как утверждают маги, пауками. Вообще у этих платков особенность противиться любой магии…

– Не только магии, – добавил один из рыцарей. – Вон мой оруженосец сгорел, а платок даже не нагрелся.

По знаку герцога принесли ларец из темного дерева. Под взглядами притихших рыцарей он поднял крышку.

– Вот… вот вам из этой ткани, оберните ладонь прежде, чем коснуться Кристалла!..

Я принял платок, тонкий и невесомый, чувствуется презираемая профанами паутина, но я знаю, грамотный, паутина в сто раз крепче стальной проволоки.

– А в чем там Кристаллы?

Он пожал плечами.

– Знать бы. Я бывал у сэра Корнуэлла, там освещение изумительное, а знающие говорят, что у него спрятан по меньшей мере еще один Кристалл. В шкатулке или в сундуке, не знаю, но, уверен, внутри устлано, как и здесь, двумя-тремя слоями этого шелка. Для надежности. Думаю, хранит в личных покоях. Людей у него немного, зато залов… Можно, избегая лишних взглядов, пробраться в спальню.

Я кивнул.

– Хорошо, учту.

Сэр Витерлих вышел помочь мне выбрать коня, в конюшне сказал с одобрительным смешком:

– Я заметил, как вы смотрели на леди Жозефину!.. Думаю, и она заметила. Изумительно, какими красавицами делает Господь женщин, когда хочет, чтобы мужчины были благородными. Ради таких, понятно, можно идти на любые подвиги.