Дом Кёко - Юкио Мисима

Конечно, можно смотреть далеко вперёд. До чемпионата мира: лестница в боксёрском мире, но которой ему всё ещё нужно взбираться, вела в небо. На сегодняшней ступени его положение куда прочнее, чем у праздной молодёжи. Он заметно выделялся и среди огромного числа болтливых беспомощных городских мужчин. Его сила была признана и широко известна. Даже заядлые бездельники уважали боксёров, входивших в рейтинговый список. К тому же все знали, что Сюнкити больше не интересуют просто драки, остались только хлопоты по заключению сделок и утомительные задачи по сохранению доброго имени.

Он стал настоящим боксёром, мастером «силы». Но не заурядной, нацеленной на действие силы — у Сюнкити она преобразилась в некую абстрактную способность. Её предназначение не в том, чтобы таскать мешки с рисом или переносить доски. Его сила превратилась в незримую особенность, такую же, как умение математика решать задачи, а физика — объяснить строение атома. Пожалуй, её применение мало отличалось от умственной деятельности.

Сюнкити прошёл этот путь неосознанно и очень удивился, когда обнаружил, что его любовь к дракам прошла, он утратил к этому всякий интерес.

Хулиганствующие подростки из уличных шаек лишь пытались изображать боксёров. Никто из них не выдержал и месяца изнурительных тренировок. Если надо терпеть такое, лучше уж сбежать из шайки. Нужная им сила недалеко ушла от желания получать удовольствие без усилий. Она и близко не походила на бесполезную, на их взгляд, абстрактную способность. Единственное доступное им «наслаждение ума» — надзирать на соревнованиях за толпой. Форма чистой борьбы не отвечала их склонностям, но они хотя бы понимали это и возвели в религию. К тому же это был прекрасный случай показать новый, с иголочки, костюм.

*

Увидев в газете заметку о смерти Осаму, Сюнкити ничего не понял. Он был слишком далёк от всякой лирики вроде самоубийства влюблённых. В любовных делах Сюнкити обходился без сладких речей и поэзии, а его чувства отличались от радости и печали. Особенно когда после боя он вспоминал текущую по лицу соперника кровь, брызги которой со следующим ударом долетали до его щёк, или добрые, как у ягнёнка, глаза, отчаянно распахнутые на залитом кровью лице противника. Поэтому Сюнкити не понимал, как Осаму решился на смерть, если его обуревали похожие чувства. Ему хотелось думать, что чувства других вполне заурядны.

Не одобрять заурядность Осаму или принять во внимание тесную дружбу — в такой ситуации Сюнкити не смог, как всегда, быстро и решительно выбрать.

«Он завёл себе женщину, и они вместе умерли».

Пусть это было безумное самоубийство влюблённых, но умереть вместе с женщиной… Нет уж, увольте! Ориентиром для Сюнкити всегда являлась одинокая смерть старшего брата, который ушёл на дно моря в тропиках. Настоящий мужчина только так может покинуть мир. А умереть с женщиной! Тьфу! Мнение Сюнкити, что вместе с женщиной должно всегда приходить удовольствие, взросло на его сексуальном невежестве «знатока женщин».

Тёмное, сладкое, влажное ощущение, навеваемое словами «самоубийство влюблённых», таило в себе разложение, предшествовавшее смерти. Слияние эмоций со смертью оскорбляло чистую суть смерти. В агонии мужчина цепляется не за пустое звёздное ночное небо, не за величественное море с тяжёлой солёной водой, а за шнур для кимоно, нижнее кимоно, спадающие на лицо волосы, мягкий удар. Словом, за то, что только и поддерживает память мужчины об одинокой долгой борьбе в его жизни. Сделав ещё шаг, Сюнкити возненавидел завёрнутый в конфетную бумажку способ смерти, который выбрал Осаму. Он разделял мнение газетчиков на эту тему.

Октябрьский матч на звание чемпиона был уже на носу. Почти через шесть месяцев после перехода в профессиональную лигу Сюнкити готовился сражаться за звание чемпиона Японии в полулёгком весе.

Боксёрский клуб «Хатидай», где в резерве было мало спортсменов, торопился с продажей Сюнкити. Тот до лета победил в двух встречах из восьми и был вправе послать вызов чемпиону. Сюнкити после своего первого профессионального боя провёл уже шесть встреч, по две в месяц, и каждый раз, как опытный борец, получал за бой десять тысяч иен. С восьмой встречи он станет получать пятнадцать тысяч иен. Его жалованье в компании по производству термосов, начавшееся с оклада в пятнадцать тысяч иен, сейчас уже достигло сорока тысяч, и бывшие однокурсники, ныне простые служащие, с завистью говорили:

— Через полгода после университета жалованье у него больше нашего чуть ли не вдвое. Правда, за это его бьют, кровь течёт из носа, он получает травмы, даже инвалидом может стать.

Не такой уж большой доход тем не менее дал Сюнкити осознание не только собственной силы, но и социального превосходства. Он никогда и ни в чём не знал сомнений и сейчас почувствовал, что достойно оплачен обществом — лучший способ сообщить человеку о его высоком статусе. Он теперь открыто презирал вялость городской толпы, мрачный шорох их жалобного ропота. Зрители на боях были именно такими.

В обществе наметились улучшения, с летней засухой благополучно справились, собрали богатый урожай. Поговаривали, что нынешнее процветание надолго. Хотя многие, познав вкус однажды навязанной апатии, предпочитали думать, что кому-то процветание, возможно, и пойдёт на пользу, но у них самих ничего не изменится.

Никаких перемен! Каждый день восходит испачканное сажей солнце, каждый день надо ехать в душной, наполненной запахом тел электричке. Уж слишком люди любят всё это: ропот, недовольство чем угодно, мечты о красивой жизни, бабские скандалы, постоянные мысли о том, что общество где-то ошиблось… Как будто монотонно повторяемые сутры.

Когда это Сюнкити успел так истолковать и привыкнуть к ободряющим крикам зрителей на матчах? Из всей тёмной толпы только Сюнкити и его противник двигались на высоком освещённом ринге. Он — избранный. И это неоспоримый факт.

Молодые репортёры из спортивных газет внимательно следили за Сюнкити, у некоторых он пользовался успехом. Подражая его патрону Ханаоке, они обращались к нему грубо: «Эй, Сюн!» А на людях — попросту по фамилии: «Эй, Фукуи».

Сюнкити случалось ходить с этой компанией в бары, где он пил газированную воду и вынужденно общался с пьяными спортивными комментаторами. Они не занимались спортом, лишь болтали на спортивные темы и неуклюже пыжились, строили из себя героев. Кто-то познакомил их с Сюнкити. Нагрузившись спиртным, они начинали им восхищаться и сетовать на своё небольшое жалованье.

На первый взгляд они казались решительными людьми. Но, в отличие от служащих других компаний, их явная или тайная одержимость героическим образом не шла им на пользу. Временами жалкое сочетание дерзости и маленького жалованья, когда они доходили до шуток о низкой зарплате,