Полумесяц разящий - Клайв Касслер

— Думаю, Оскар, цена — вопрос обсуждаемый, — выпалил он. — Торговец указал, что он провел радиоуглеродный анализ за свой счет.

Гуцману доводилось покупать антиквариат у всех, начиная с расхитителей могил и заканчивая политиками, и он хорошо знал, как торговаться. Более того, он понимал, что Баннистер пытается его разыграть, окончательно убедившись в этом, когда уловил в голосе собеседника нерешительность.

— Будь здесь, — сказал Толстяк, неуверенно встал из кресла и вышел.

Очень скоро он возвратился с толстой папкой в руках. Сев и открыв ее, достал пачку фотографий, каждая из которых была упакована в пластиковый прозрачный конверт. На фотографиях были антикварные предметы разных эпох и стилей, большие и маленькие. Баннистер увидел статуи, барельефы и керамику; каждый из этих предметов стоил не одну сотню тысяч долларов. Пролистав папку до конца, Гуцман достал несколько других фотографий, которые и отдал Баннистеру.

— Погляди, — сказал Толстяк.

— Часть твоей коллекции? — спросил Баннистер.

— Да, та, что у меня на складе в Португалии.

Баннистер принялся разглядывать фотографии. На первой были несколько ржавых мечей и наконечников копий. На второй — железный армейский шлем, римский, хеддернхаймского типа. На следующей фотографии была тонкая бронзовая пластина с изображениями орла, скорпиона и нескольких корон. Но на последней был предмет, которого Баннистер опознать не смог. Какая-то огромная угловатая груда искореженного металла.

— Редкие предметы римского оружия, — сказал он. — Орел и скорпион — часть боевого штандарта, да?

— Неплохо, Ридли, неплохо. Это не просто боевой штандарт. Это — эмблема «Схола Палатина», элитного подразделения, охранявшего Константина Великого. А что скажешь по поводу последнего предмета, друг мой?

Баннистер снова поглядел на фотографию, но потом покачал головой.

— Боюсь, я не знаю, что это.

Гуцман улыбнулся, торжествуя малую победу.

— Это бронзовый таран с имперской галеры. Судя по размеру и форме, скорее всего — с биремы, двухрядной галеры, которую еще называли либурной.

— А теперь понял. Рабочее острие смято от удара. Где же, во имя всего святого, ты это нашел?

— Это лежало в трюме другого судна, корабля кипрских пиратов, четвертого века нашей эры, если мне все правильно рассказали. Поврежденный корабль шел к берегу, но затонул и оказался в иле, как бы законсервировавшись. Многие предметы на нем удивительно хорошо сохранились. На него наткнулись местные дайверы, которые опередили официальную археологическую экспедицию. И богатый коллекционер купил большую часть находок прежде, чем тамошние власти вообще о них узнали.

— Кажется, я знаю этого богатого коллекционера, — ухмыльнувшись, сказал Баннистер.

Гуцман засмеялся булькающим смехом.

— Тогда мне весьма повезло, — сказал он, улыбаясь.

— Просто отличные штуки, Оскар. Но зачем ты мне их показываешь?

— Я их купил много лет назад. И все эти годы я только и слышал, что про этот Манифест. Правда ли, что он существует? Где тот груз, который в нем перечислен? И однажды ночью мне приснился сон. Во сне я держал его в руках — так, как сейчас держу твою фотокопию. А еще я увидел вокруг себя римское оружие и другие предметы. Не какие-нибудь, а именно эти, — добавил он, показывая на фотографию.

— Нам часто снится желаемое, — ответил Баннистер. — Ты и вправду думаешь, что есть связь между Манифестом и этими римскими древностями? Разве не могли они остаться от какого-то другого морского боя?

— Отнюдь не в каждом морском бою участвуют бойцы из «Схола Палатина». Сам знаешь, они заменили преторианскую гвардию, поскольку ее остатки были уничтожены в битве у Мильвиева моста, когда он разгромил Максенция и объединил империю. Нет, я уверен, что эти киприоты напали на галеру, перевозившую груз имперской важности.

— А сам корабль датирован?..

Гуцман снова улыбнулся.

— Корабль, вооружение и другие предметы датированы одним временем — в районе 330 года нашей эры. А вот еще.

Он показал на одной из фотографий изрубленный римский щит. Баннистер не заметил его, но тут вгляделся повнимательнее. На щите были выцветшие греческие буквы, «хи» и «ро», образовывающие крест.

— Константинов крест, — пробормотал он.

— А правдоподобности этому добавляет папирус из Кесарии, — сказал Гуцман. — Сон сбывается, Ридли. Если твой Манифест — подлинный, то мы уже буквально слышим исходящий из этих находок голос Елены Августы.

Глаза Баннистера загорелись охотничьим азартом.

— Скажи, Оскар, а где нашли этот корабль? — многозначительно спросил он.

— Его нашли неподалеку от деревни Писсури, у южного берега Кипра. Вполне возможно, что судно, на котором был описываемый в Манифесте груз, тоже где-то неподалеку, а? — предположил Гуцман. — Вот это был бы дар небес, а, Ридли?

— Точно, — ответил археолог. В его голове бешено пролетали мысли. — Это было бы величайшее открытие всех времен и народов.

— Ну, пока что мы забегаем вперед. Сначала я должен сам проверить Манифест и выяснить, подлинный ли он. Скажи своему другу в Лондоне, что я заплачу за него сто тысяч фунтов. Но сначала мне нужен результат радиоуглеродного анализа и возможность лично его проверить.

— Сто тысяч фунтов? — ахнул Баннистер. Теперь настала его очередь изумляться.

— Да, и ни пенса больше. — Опытный коллекционер похлопал Баннистера по плечу. — Спасибо, Ридли, что пришел ко мне первому. Думаю, перед нами открываются отличные перспективы.

Баннистеру оставалось лишь разочарованно кивнуть по дороге к двери. Когда он уже спустился вниз на лифте, Гуцман вернулся обратно в комнату и подошел к Альфару.

— Запомнил наш разговор? — спросил Толстяк.

— Да, мистер Оскар, слово в слово, — ответил араб с сильным акцентом. — Но не понимаю, почему бы вам просто не купить этот Манифест?

— Все очень просто, Альфар. Я абсолютно уверен, что Манифест у самого Баннистера, а не у какого-то там лондонского торговца. Он пытается меня круто надуть, и у него даже могло бы получиться.

— Тогда зачем вы рассказали ему о ваших римских предметах коллекции?

— Чтобы заронить семя сомнения в его голову. Сам видишь, у него талант совершать открытия. Он ушел отсюда, расстроившись, что не смог продать мне Манифест, но ошеломленный открывающейся перспективой. Как и я сам, если предположить, что описанные в Манифесте предметы существуют. Уверен, что его самомнение подвигнет его на многое. Он немедленно примется за их поиски. Может, это и игра впустую, но почему бы не попробовать? Баннистер умен и удачлив. Если эти предметы можно найти, то он именно тот человек, который это сделает. Почему бы не позволить ему найти их для нас?

— Вы умнейший человек, мистер Оскар. Но как вы сможете контролировать Баннистера?