Моя анимежизнь 10: Генезис - Павел Смолин

Средиземного моря, славный казино и гонками Формулы 1. А что такое Монако для нашей многоуважаемой принцессы? Без пяти минут единственный шанс жениться не морганатическим браком.

Да, нынешний правитель Ренье Луи Анри Максенс Бертран Гримальди не король, а князь, однако это не мешает ему быть потомком древней (по жалким европейским меркам — древнее нашей династии все равно никого нет) и со всех сторон уважаемой династии. Увы, в современном мире их осталось не так много, и наши придворные чинуши, немного обдумав отпущенные во время ужина в Императорском дворце завуалированные батины намеки, решили слепить вот такой брак.

За наследника престола князя Альбера Александра Луи Пьера Гримальди, сына правящего князя Монако, краснеть не приходится: высокий, подтянутый, представительный, с умными глазами, живой мимикой и полностью соответствующими родословной воспитанием и осанкой — готовились, видеозаписи с ним смотрели. Достаточно молод — 32 года, и, что гораздо более ценно, не женат.

Японское сейчас в моде, как никогда: отовсюду звучит наша музыка, везде крутят фильмы, рейтинги «Хонда+» показывают какие-то прямо пугающие цифры, а князь Ренье — папа Альберта — прямо-таки бьет копытом от такой возможности: ему поди тоже не сильно-то приятно за простолюдинку кровиночку выдавать. А так — комар носа не подточит. Ну будет наследник немножко узкоглазенький — так это и хорошо, пусть все смотрят какие они не нацисты, а сам «дефект» через два-три поколения практически смоется менее эксцентричными браками. А еще Монако это тупо выгодно — Япония так-то в эти годы вторая экономика после США, а японские богачи славятся на весь мир своим умением впадать в азарт и спускать миллионы за игорным столом. Да, будем строить собственное казино — как положено, с блекджеком и шлюхами. Логика проста — патриотичный японец с гораздо большей охотой будет просаживать бабло в стране, где в правящем доме есть кусочек обожаемого Императора, а не в вонючем гайдзинском Вегасе.

Но об этом я принцессе рассказывать не стану — больно уж потешно волновалась перед «смотринами». Милаха! А еще позади осталось три дня адовой муштры — едем в составе оформленной по всем правилам делегации. Дипломатический ритуал — штука сложная, а монархически-свадебный — сложная втройне. Расписанный поминутно трехдневный визит прошел без сучка и задоринки, но вымотал донельзя. Помолвка успешно заключена, первый камень «Tokio Palace» заложен, молодые вроде довольны — во время попойки на гораздо менее формальном афтерпати вечером дня второго я ловко влез княжичу в голову прошептанной на ухо фразой «Ваше высочество, а вы знали, что японки — очень узенькие?». Альберту пошлятина понравилось, и на принцессу он начал смотреть совсем другим взглядом.

* * *

Глядя на карту мира, занимающую целую стену моего кабинета в штаб-квартире «Одзава групп» (все еще в Уцуномии, новое здание на плавучем острове еще не готово), я любовался собственноручно выстроенной за два года бизнес-империей. Больше всего флажков — в Японии и США. Меньше — в Южной Америке, Канаде, Австралии, Индии, Кореях и СССР. Кое-что есть и в Африке, и со временем станет больше. Но мы уже есть везде — это ли не повод для гордости?

С улыбкой покивав такому молодцу-себе, вышел из кабинета, попрощался со встреченными по пути сотрудниками, под теплым мартовским солнышком (+5) прошелся до парковки и забрался в лимузин, который повез меня в кои-то веки в школу. Сегодня — последний день моего второго года обучения в Йохоку. Да, я там бываю все реже, однако легкая печаль в преддверии выпуска через год присутствует. Жизнь вообще скоро станет гораздо сложнее, но в счастливое будущее я верю. Обязан верить.

По пути вспоминал «Грэмми», откуда я и мои музыканты вернулись с целым мешком статуэток, тупо «порвав» конкурентов. А как иначе? А вот с «Оскаром» получилось похуже — три статуэтки: одна — Елене Николаевне Гоголевой, вторая — мне, за лучшую песню, и третья — Милляру. За женскую и мужскую роль соответственно. Программа-минимум этого киногода выполнена, и я совсем не обижен, что «Чамскраббера» только номинировали везде, где только можно, но статуэтки не дали. Да серьезно не обижен — где я, и где «Танцующий с волками»? Фигня, в девяносто первом пойдут «козыри», и статуэток мы нахапаем как надо — там конкуренции сильно меньше.

Девять десятых семпаев прямо с выпускной церемонии отправится учиться куда нам надо по целевому набору «Одзава Групп» и «Хонды», так же, как и немалая часть выпускников других школ. Взращиваем кадры, так сказать. Теперь можно домой — отмечать завершение учебного года в кругу друзей.

Я разжег гриль, девушки перетаскали из холодильника газировку, настрогали салаты, все вместе нанизали заранее замаринованное мясо на шампуры, а Кейташи тем временем пытался растопить печку в бане. Заметив, что дым из трубы так и не показывается, пошел помогать.

Блондин с красным от ощущения собственной никчемности лицом старался зажечь зажигалкой огромное полено.

— Да ты вообще к жизни не приспособленный! — приложил его я.

— Пошел ты вместе со своими сырыми дровами! — подскочил на ноги блондин и отдал мне «Зиппу». — Спорим у тебя тоже не получится?

— Бака что ли? — хохотнул я. — Так — конечно не получится! И не злись, давай вместе.

— Вечно ты всех поучаешь, — вздохнул Кейташи и неожиданно улыбнулся. — И всегда оказываешься раздражающе-прав! Что нужно делать?

Вручил другу топор, он настрогал щепочек, и печка успешно активировалась.

— Когда мы в следующий раз пойдем в поход, я покажу Кохэку свои навыки! — возрадовался Кейташи.

Вернулись к девочкам, которые жарили мясо.

— Остался всего год, да? — взгрустнула Кохэку.

— Мы все равно не расстанемся, — утешила ее Нанако.

— Это все равно немножко другое, — поддержал подругу Кейташи. — Со школой заканчивается юность, и нам всем придется стать гораздо серьезнее, чем сейчас.

— Втирай эту чушь кому-нибудь другому, бака! — показала ему язык Кохэку.

— Я думаю, мы все многому научились за эти два года, — предложила компромисс Хэруки. — И уже совсем не те, что были раньше.

— Ты права, — улыбнулась ей Кохэку. — Меня теперь ничем не проймешь, и я намерена прожить долгую счастливую жизнь, не надеясь на мифические будущие бейсбольные деньги Кейташи.

— Ты совсем в меня не веришь, — вздохнул он и зарядился энтузиазмом. — Но я всем покажу, чего