Роботы и Империя - Айзек Азимов

— Могу, мадам, — хрипло прошептал Дэниел. — Мне трудно, но я могу, потому что чувствую нечто более сильное, чем ваш приказ; что стоит над Вторым Законом.

Василия широко раскрыла глаза.

— Молчи, я говорю! Ничто, кроме Первого Закона, не может быть сильнее моего приказа, а я уже сказала, что Жискар нанесет наименьший вред, в сущности, вообще никакого, — если вернется ко мне. Он повредит мне — хотя именно он меньше всего способен принести вред — если поступит по-другому. — Она указала пальцем на Дэниела и прошипела: — Молчать!

Дэниел с явным усилием издал какой-то жужжащий звук и еле слышно прошептал:

— Мадам Василия, есть кое-что посильнее Первого Закона.

— Друг Дэниел, ты не должен так говорить, — тихо, но твердо сказал Жискар. — Ничто не может быть сильнее Первого Закона.

Василия нахмурилась.

— Вот как? Дэниел, предупреждаю тебя, если ты и дальше будешь спорить, ты просто развалишься. Я никогда не видела робота, делающего то, что делаешь ты, и, наверное, будет очень интересно наблюдать твое самоуничтожение. Продолжай.

После этого приказа голос Дэниела стал обычным.

— Спасибо, мадам Василия. Много лет назад я сидел у смертного одра землянина, о котором вы не велели мне упоминать. Могу ли я теперь упомянуть его имя, или вы и так знаете, о ком я говорю?

— Об этом полицейском Бейли, — равнодушно сказала Василия.

— Да, мадам. Он сказал мне перед смертью: «Работа каждого индивидуума вносит вклад в целое и таким образом становится вечной его частью. Это целое — сумма человеческих жизней, прошлых, настоящих и будущих, это ковер, который ткет время и который становится все прекраснее. Даже космониты — часть его узора. Человеческая жизнь — ниточка, — а что такое одна нитка по сравнению с целым? Дэниел, думай все время об этом ковре и не переживай из-за одной выдернутой нитки».

— Слащавая сентиментальность, — пробормотала Василия.

— Я уверен, — продолжал Дэниел, — что, умирая, партнер Илайдж хотел как-то оградить меня от переживаний. Он назвал свою жизнь ниточкой ковра, одной выдернутой ниткой, чтобы я не огорчался. Его слова помогли мне и защитили меня.

— Не сомневаюсь, — произнесла Василия, — но скажи, что сильнее Первого Закона: ведь именно это уничтожит тебя.

— Много лет я обдумывал слова Илайджа Бейли. Я, вероятно, понял бы их сразу, если бы мне не мешали Три Закона. В моих поисках мне помогал друг Жискар, который давно чувствовал, что Три Закона неполны. Мне помогло также то, что сказала недавно леди Глэдия в Поселенческом мире. Кроме того, этот теперешний кризис обострил мое мышление. Теперь я знаю, чего не хватает в Трех Законах.

— Робот-роботехник, — с легким презрением заметила леди Василия. — И чего же им не хватает, робот?

— Ковер жизни важнее одной нити. Это касается не только моего партнера Илайджа, а всех. И мы сделали вывод, что человечество как целое более важно, чем один человек.

— Ты запнулся, робот. Ты сам не веришь в это.

— Есть закон выше Первого: «Робот не может повредить человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесен вред». Я считаю это Нулевым Законом роботехники. Тогда Первый Закон должен гласить: «Робот не может повредить человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред, если это не противоречит Нулевому Закону».

Василия фыркнула:

— И ты все еще держишься на ногах?

— Держусь, мадам.

— Тогда я тебе кое-что объясню, робот, и посмотрим, переживешь ли ты объяснение. Три Закона роботехники относятся к отдельным людям и отдельным роботам. Ты можешь указать на того или иного человека или робота. Но что такое человечество, как не абстракция? Можешь ты указать на человечество? Ты можешь повредить или не повредить отдельному человеку и понять, был ли причинен вред? А можешь ты повредить человечеству? Можешь ты оценить этот вред? Можешь заметить?

Дэниел молчал. Василия широко улыбнулась:

— Отвечай, робот, можешь ты заметить вред, нанесенный человечеству, и указать на него?

— Нет, мадам, но я уверен, что такой вред может иметь место, и вы видите, что я все еще на ногах.

— Тогда спроси Жискара, может ли и будет ли он повиноваться твоему Нулевому Закону роботехники?

Дэниел повернул голову к Жискару:

— Друг Жискар?

— Я не могу принять Нулевой Закон, друг Дэниел, — медленно промолвил Жискар, — Ты знаешь, что я много читал о человеческой истории. Я нашел в ней великие преступления, совершенные отдельными людьми против других, и всегда для этих преступлений находились оправдания, что они-де совершались ради племени, государства или даже ради всего человечества. Но человечество — это абстракция, так легко найти оправдание всему. Следовательно, твой Нулевой Закон не годится.

— Но ты знаешь, друг Жискар, что сейчас опасность для человечества существует, и она наверняка даст плоды, если ты станешь собственностью мадам Василии. Это-то, по крайней мере, не абстракция.

— Опасность, о которой ты упоминаешь, лишь предполагается. Мы не можем действовать, исходя из этой вероятности и пренебрегая Тремя Законами. Неизвестно, существует ли она в самом деле.

Дэниел помолчал и тихо сказал:

— Но ты надеешься, что твое изучение человеческой истории поможет тебе установить законы, управляющие человеческим поведением, что ты научишься предсказывать и направлять человеческую историю, по крайней мере, положишь этому начало, чтобы когда-нибудь кто-то тоже научился предсказывать и направлять ее. Ты даже назвал этот метод «психоисторией». Разве в этом случае ты не имеешь дело с человеческим ковром? Разве ты не пытаешься работать с человечеством как с единым целым, а не собранием индивидуумов?

— Да, друг Дэниел, но это всего лишь надежда, и я не могу действовать, руководствуясь только надеждой, и не могу подогнать под нее Три Закона.

Дэниел ничего не ответил.

— Ну, вот, робот, — сказала Василия, — все твои попытки ни к чему не привели. Однако ты все еще стоишь на ногах. Ты на редкость упрям, а робот, который отрицает Три Закона и все-таки продолжает функционировать, опасен для человека. По этой причине ты будешь немедленно демонтирован. Случай слишком опасный, чтобы обращаться к неповоротливому закону, тем более что ты, в конце концов, только робот, а не человек, на которого пытаешься походить.

— Миледи, — сказал Дэниел, — вы не можете сами вынести такое решение.

— Я его все равно вынесу и улажу все последствия.

— Вы лишите леди Глэдию и второго робота, на которого не претендовали.

— Она и Фастольф лишили меня моего робота Жискара более двух столетий назад, и я не думаю, что это их расстроило хоть на миг. Так что я не огорчусь, отняв у нее роботов. У нее много других роботов, а в Институте их тоже достаточно, так что до дома ее проводят.