Псы войны - Роберт Стоун

Он оперся на пятки и приготовился к прыжку. Сил не осталось, не с чем было собираться, разве что с духом, как всегда.

Антейл крикнул от пикапа:

— Оба-на, ребята! Секундочку!

Смитти замер, и Конверс понял, что тот прицеливается. Он развернулся и схватил руку, державшую пистолет.

— Беги, Мардж! — крикнул он.

— Беги, Мардж! — повторил смеющийся голос.

Это был Данскин на той стороне дороги. Грохнул винтовочный выстрел.

Рука Смитти была как железная, Конверс не мог согнуть ее. Он заплел ногой ногу Смитти, согнул колени и повис на нем. Пистолет выстрелил дважды, пока Конверс отворачивал лицо от ударов Смитти, которые тот наносил свободной левой. В то время как они боролись, Конверс с изумлением услышал звук, который он слышал во Вьетнаме и нигде больше не рассчитывал услышать, — стальной хлопок, с которым вылетает фаната из подствольника М-70. Через мгновение под деревьями ниже по склону вспух огромный огненный шар.

Он всегда считал Смитти самым слабым звеном в команде противника и теперь удивился его силе. Собственные его силы были на исходе — и вскоре Смитти высвободил руку. Он взглянул через плечо на огонь и поудобнее перехватил пистолет, тогда как Конверс по-черепашьи, в панике, пополз на четвереньках прочь. Дрожа всем телом, он скреб землю, зарываясь в сосновые иглы, и в любой момент ждал пули — а лес вокруг озарился чистым белым светом, потом погрузился во тьму и вновь ослепительно вспыхнул. Смитти с безумными глазами застыл на месте. Конверс перевернулся, ударил его ногой под колено и вторично попытался завладеть пистолетом. Они отчаянно шарили вокруг, но натыкались лишь на пустые руки друг друга.

Они катались по земле, а вокруг них полыхали вспышки и гремело, словно при артобстреле. Теперь Смитти просто пытался вырваться. Конверс вцепился в него, боясь отпустить. Мардж и ее фонарь исчезли.

Так, борясь, Смитти и Конверс скатились по склону на твердую тропу. Над ними раздавался грохот сражения — базуки, минометы, ракеты, танковые орудия. Дьенбьенфу, Сталинград. Они расползлись в разные стороны от тропы. Конверс полз к кустам, чтобы укрыться в их чаще, и тут осознал некую странность всей этой канонады. К звукам разрывов примешивался какой-то треск, шипение. Грохот раздавался из динамиков, развешанных на деревьях. Кто-то устроил этот спектакль.

Но столб белого пламени ниже по склону становился все выше; в огне виднелся черный остов пикапа. Рядом с горящей машиной стоял Данскин без своего карабина и что-то искал в кармане куртки. В стороне горел широкополый стетсон, освещая тропу.

Рев псевдосражения, звучавший с деревьев, начал ослабевать, сменившись пьяным смехом, — но теперь раздались автоматные очереди, настоящие и совсем близко. Конверс бросился вглубь зарослей, подальше от тропы — пули впивались в землю вокруг него, лупили по деревьям, срезая листья и ветки. Он продирался сквозь кусты, стараясь прятаться от пуль за деревьями. Он ничего не видел, ослепленный вспышками, и ничего не соображал от страха.

Он съежился за корнями большого дуба, и тут из сполохов света над его головой раздался громовой голос, заглушавший выстрелы и взрывы.

— Форма — это не что иное, как пустота, — прогремел голос.

Конверс закрыл глаза и еще сильнее вжался в землю.

— Пустота — это не что иное, как форма[99].

— Они — одно.

Опустив голову, Конверс задумался, действительно ли пустота есть не что иное, как форма.

Перекрывая винтовочные выстрелы, голос зазвучал снова, и ему ответил пулемет. До Конверса дошло, что вспышки света над ним выдают его позицию. Только он приготовился переползти в другое место, как увидел Смитти, который бежал по тропе в направлении деревни. Пробежав двадцать футов, Смитти вдруг резко остановился, поскользнувшись на каблуках, развернулся, словно вспомнил что-то важное, и метнулся в сосновый подлесок; ноги его оторвались от земли, будто он намеревался перепрыгнуть полосу молодой поросли.

Высоко на отвесной скальной стенке вспыхнула сеть фиолетовых лампочек, и Конверс заметил Анхеля и Антейла, замерших на корточках, спина к спине, у ее подножия. Оба были вооружены охотничьими карабинами, такими же, как у Данскина. Где-то рядом с горящей машиной хлопнул пистолетный выстрел, показавшийся слабым и жестяным после грохота взрывов; они обернулись на звук и открыли огонь из карабинов, их напряженные фигуры на фоне освещенной скалы походили на скульптурный фриз в честь собственной боевой доблести. Анхель стрелял и перезаряжал карабин с неуловимой для глаз скоростью.

— Они — одно, — вновь прозвучал голос.

Тут же застучал автомат, сначала разбрасывая землю и палую листву вблизи Конверса, потом вздымая султанчики пыли на тропе, и наконец нащупал скалу. Пули звучали как стальная дробь безумного барабанщика, отбивая фиолетовые осколки. Провода и лампы лопались фантасмагорическими сполохами электричества в облаках смрадного дыма.

Высунув голову, Конверс увидел, как мелькнул Антейл, перекатываясь через тропу. Однако он не был ранен, как могло показаться, слишком уж его движения — даже на первый взгляд — были скоординированными и рассчитанными, непохожими на мучительные судороги умирающего. Две фигуры рванулись вниз сквозь кусты позади Конверса; он видел, как они перебежали дорогу и исчезли в темноте под горой. Вслед им раздались автоматные очереди. По летящим веточкам и листьям Конверс определил, что стреляют в нескольких футах над его головой. Стрелок вставил новую обойму и возобновил огонь, целясь так, чтобы перекрыть дорогу к деревне.

— Они — одно, — прозвучал голос среди деревьев.

Когда стрельба прекратилась, Конверс посмотрел наверх и увидел, что пустой лес весь, насколько хватало глаз, озарен светом. Пылающая иллюминация освещала бесконечные ряды недвижных сосен, отдаленные горы над ними. Деревья внизу на склонах были украшены бесчисленными безделушками, которые сверкали, качаясь под ветерком. Он застыл в изумлении.

Укрытие Конверса постепенно погружалось во тьму, пока не остались лишь отблески света от догоравшего антейловского пикапа и тлеющих ветвей ближних деревьев. В воздухе стоял густой дым.

Конверс пополз среди зарослей остролиста. Стрелок сменил позицию, но продолжал вести огонь. Во тьме, куда отступили Анхель и Антейл, вспыхивали сухие листья, когда к ним подбиралось пламя.

Конверс перевернулся на бок и помочился на кусты. Перекатившись дальше, он решил попытаться установить контакт со стрелком и крикнул по-вьетнамски:

— Чай хуа!

Стрельба на мгновение стихла, но тут же возобновилась.

— Ты где? — крикнул в ответ Хикс.

— Здесь.

— Не угоди под пулю, приятель.

Конверс вскочил на ноги и, пригнувшись, помчался к тропе, потом пробежал несколько ярдов вдоль нее, пока не поравнялся с тлеющим пикапом. Сверток валялся на земле прямо перед ним, он подхватил его.