Я, капибара и божественный тотализатор - Юлия Риа

— Нет никаких чувств!

— …и то, к чему они могут привести. Избавить тебя от ненависти к землянам оказалось намного проще, чем вытравить страх влюбиться.

— Клянусь всеми богами, если ты сейчас же не заткнешься, я вырву твои ушные гребни и заставлю сожрать их! Хватит с меня хранительского мозгоправства.

Ран внял угрозе и послушно замолчал… на несколько минут. Потом не выдержал.

— Она замерзнет ночью, — буркнул тихо. — От воды тянет.

Нейт окинул спящую меня хмурым взглядом, мельком глянул на океан, снова повернулся ко мне. После вытянул руку и выдохнул короткое заклинание, спуская с пальцев плотный белесый туман. Ленивой анакондой он пополз к спящей девушке, чтобы, добравшись, спеленать ее плотным коконом.

— Тратить резерв вместо того, чтобы просто лечь рядом, — фыркнул себе под нос Ран. — Сумасшедший. Да молчу я, молчу!

Устроившись на песке, он лег лицом к воде и заложил руку за голову. Нейт остался сидеть. Некоторое время он гипнотизировал спящую подопечную задумчивым взглядом, потом тихо выругался и рывком вскочил на ноги.

— Если это была шутка, то самая глупая и неуместная из всех, — процедил он, наступая на хранителя, который в этот самый момент старательно прикидывался глухим. — Какой проклятый бог дернул тебя снять тепловую защиту? Сам же ныл, что от воды тянет!

Ран приподнялся на локте и посмотрел на Нейта кристально честным взглядом — так, как могут смотреть лишь опытные интриганы.

— Оно случайно получилось. Я попытался втянуть энергию воды, но, видимо… что-то пошло не так, — покаянно вздохнул он и поспешил добавить: — Тратить резерв на повторное заклинание неразумно, силы нам еще понадобятся. Но ты не переживай, я могу лечь рядом с Ариной и согревать ее ночью…

— Даже не вздумай, — рыкнул Нейт, стоило Рану начать подниматься. Причем настолько неторопливо, что мне, смотрящей со стороны, было совершенно ясно, чего добивался хитрый плут.

— Но как же Арина?

Вместо ответа Нейт развернулся, в несколько шагов дошел до спящей меня и опустился рядом. На секунду замер, будто решаясь, а потом придвинулся вплотную.

— Попался как мальчишка, — едва слышно ухмыльнулся Ран и снова устроился на песке лицом к воде.

Я — настоящая я, невидимая хранителям — продолжала с полуулыбкой наблюдать за происходящим, ожидая, когда невидимый крючок вновь потянет на себя. Однако время шло, а головокружительный хоровод не давал о себе знать.

Ран уснул с довольной усмешкой на губах. Нейт все так же обнимал спящую подопечную. На некоторое время мир вокруг замер. Он словно давал возможность рассмотреть и запомнить каждую деталь: длинные тени, скользящие по сильной мужской руке, перекинутой поверх женской талии. Выбившиеся из кос светлые и каштановые волосы и то, как гармонично они сочетаются друг с другом. В ночной тьме, едва разбавляемой светом костра, божественная чешуя стала невидимой. Будто ее и нет вовсе. Словно на песке лежат обычные мужчина и женщина, для которых нет ничего более естественного, чем засыпать в объятиях друг друга. Такая приятная, едва уловимая, точно предрассветный туман, ложь. Прекрасный самообман, в сетях которого я позволила себе ненадолго запутаться.

Не знаю, сколько длилось это забытье. В какой-то миг спящая я тихо застонала и дернулась в слабой попытке выпутаться из объятий. Нейт осторожно убрал руку с талии и сел. Наклонился, пытаясь сквозь ночной полумрак разглядеть причину беспокойства подопечной, а поняв, мягко коснулся пальцами ее разгоряченного лба. Едва слышно прошептал короткое слово. С минуту наблюдал за успокоившейся девушкой, после чего обернулся капибарой и лег в нескольких метрах левее.

— Вот глупая, — я качнула головой, осуждая саму себя, — замерзнешь ведь. И надо было дергаться? Утром проснешься от стука собственных зубов, а могла бы…

Закончить мысль я не успела. Невидимый крючок вновь резко потянул на себя. Желудок завязался узлом, точно боялся, что безумный полет вышвырнет его из родного тела. Поджилки испуганно затряслись.

Новый скачок сознания ощущался гораздо неистовее предыдущих. Он выворачивал меня наизнанку, скручивал и тряс. Воздуха перестало хватать. Когда легкие начало жечь, а перед внутренним взором поплыло — все замерло. Причем так резко, словно я с размаху влетела в бетонную стену.

Испуганно дернувшись, я свалилась с дивана и закашлялась.

— Спокойно, Арин. Спокойно. Все закончилось. — Ладина устало откинулась на спинку кресла и залпом допила сок. — Надо было помочь тебе выиграть пару бутылок вина, а не коробку дурацкого сока, — поморщилась она, потирая лоб. — Я уже и забыла, как неприятно делиться воспоминаниями. Бр-р! Надеюсь, пережитое стоило моей мигрени.

— Зависит от того, на что вы рассчитывали. — ухватившись подрагивающими пальцами за подлокотник, я забралась обратно на диван и настороженно посмотрела на богиню.

— Я хотела, чтобы ты увидела все. Абсолютно все.

— Зачем?

— Чтобы поняла, почему ради тебя мой брат отказался от возможности снять печать. То, что он сделал, не поддается нашей логике. Божественная сила — не просто сила. Скорее неотделимая часть нашего естества. Без нее мы неполноценны, ущербны. Думаю, в вашем мире это называется душой. И ради тебя Нейт отказался ее возвращать.

— Он сможет сделать это на следующем тотализаторе, — попробовала возразить я.

— Может, — холодно согласилась Ладина. — Но еще как минимум пять лет Нейту придется мириться с постоянной болью.

— С чем? — надеясь, что ослышалась, уточнила я.

— Он рассказывал тебе о печати? Говорил, что ее ставят на истинную сущность, а не на тело? — Я кивнула. — А то, что ее выжигают на сущности? Печать — огромный невидимый рубец, который ноет не переставая. Изматывающая боль каждую секунду напоминает о совершенном проступке и наказании Совета. И эту боль мой брат испытывает на протяжении последних пяти сотен лет.

Каждое слово вымораживало меня, точно январская стужа. Почему мне казалось, что из-за печати пострадало лишь самомнение Нейта? Почему я не могла догадаться о реальном положении дел?

Ответ пришел тут же: потому что Нейт слишком горд, чтобы показать кому-то свою слабость. Он попросту не позволил мне даже заподозрить неладное.

— Но откуда вы…

— Откуда я знаю, если не была запечатана? — Ладина вздохнула. — От младшего братца, разумеется. Не стану утверждать, будто действовала честно, но главного я достигла: он рассказал то, о чем при других обстоятельствах умолчал бы. Потому-то я решила избавить его от застарелой ненависти любым способом. Уговоры и попытки переубедить не действовали. В своем непроходимом упрямстве он был готов терпеть последствия печати, лишь бы не отступать от надуманных принципов! Я перепробовала все. Все, Арина! И лишь когда не осталось других вариантов, я решилась на безумие со второй землянкой.

В комнате повисла тишина. Даже Егорка, нарисованный на пачке сока, казалось, загрустил. Спустя несколько минут я решила нарушить затянувшееся молчание: