Земля чудес - Василий Головачев

«Быстрый» облетел бело-сизый, весь покрытый ямами, дырами и наплывами — ни дать ни взять стеариновая свеча — цилиндр Окурка, завис над краем торца. Стало и вовсе очевидно, что это колоссальная труба с толстыми стенами, начинающими терять плотность в девяти километрах от торца и расплывающимися в дымно-сверкающий «кометный» хвост.

— Да, такого я никогда не видел, — заговорил вдруг Глинич.

— Неужели? — притворно удивился Шилов. — А я думал, что ты видишь подобные «окурки» каждый день.

— Что вы имеете в виду, Феликс Эдуардович? — спросил Денис.

— Материал Окурка… посмотри на дисплей анализатора… никакой это не композит…

Денис хмыкнул:

— Газовый конденсат?

— Конгломерат из замерзших водорода и гелия, с вкраплениями лития и бора.

— Апейрон.

— Что?

— Первосубстанция древних греков.

— Вроде того.

— Внимание, радио с базы! — предупредил Абдулов.

В шлемах космонавтов после щелчка выплыл из тихого шелеста голос генерала Лещенко:

— Майор, будьте внимательны. Только что стало известно, что американцы запустили к Окурку свой новый шаттл, причем практически вслед за вами. Так что поторопитесь с исследованиями.

— Вот заразы! — пробормотал Шилов. — Нигде от них покоя нет.

— Берем объект на абордаж, — скомандовал Денис. — Начинаем работать.

«Быстрый» пошел на сближение с Окурком.

Труба Что произошло, сразу толком никто не понял.

Корабль вдруг настигла какая-то чудовищная сила и понесла к устью трубы. Впечатление было такое, будто заработал пылесос, и поток всасываемого воздуха подхватил «челнок» с космонавтами, как соринку, втягивая его в трубу кормой вперед.

— Полная тяга на оси! — отреагировал Денис, дублируя голосовую команду компьютеру нажатием кнопки включения форсажного режима.

Удар ускорения вжал тела космонавтов в спинки противоперегрузочных кресел.

Движение замедлилось. Но «ветер» был все же сильней и продолжал толкать корабль в отверстие трубы. Вокруг выросли белесые, покрытые голубовато-сизой изморозью и вкраплениями сверкающих в лучах Солнца кристаллов стенки трубы. Плазменный маршевый двигатель «Быстрого» не справлялся с действующей на корабль силой, его продолжало сносить в глубь трубы, и Денис включил все пять жидкостно-реактивных маневровых двигателей, понимая, что рискует лишить спасательный корабль свободы маневра. Однако другого выхода не было. Надо было во что бы то ни стало выбраться на волю, в открытое пространство.

Корабль остановился, вибрируя всем корпусом. Ему не хватало какой-то малости, чтобы начать двигаться к близкому — всего в полукилометре — устью трубы, но этой малости энергоустановка «Быстрого» выжать из себя как раз и не могла.

Кончилось топливо в маневровых баках.

Корабль начал падать в глубь трубы.

И тогда Денис принял решение.

— Садимся! Слава — готовь гарпуны! Леха — аварийные комплекты! Феликс Эдуардович — дублирующие системы!

— Есть! — дружно рявкнул экипаж.

Приблизилась округлая, в наплывах и вмятинах, внутренняя поверхность трубы. Корабль выстрелил два гарпуна. Оба вонзились в бело-синеватые бугры. Вспухли и рассеялись облачка газа.

— Еще!

Абдулов навел кормовые гарпуны, предназначенные для аварийных ситуаций, выстрелил. Завизжали, разматываясь, тарконовые тросы, остающиеся и в вакууме упругими и гибкими.

Корабль ощутимо уперся в пространство, его понесло боком к волнистой впадине со множеством рытвин.

— Берегись!

Серия ударов, скрежет, затихающий свист. Погасли экраны обзора, мигнули и погасли светильники кабины, загорелись аварийные лампы. Последовало еще несколько толчков, и наступила тишина и неподвижность.

— Поздравляю, приокурились, — мрачно сплюнул Шилов.

Загорелись экраны обзора.

Перед глазами космонавтов развернулась панорама внутреннего пространства трубы и близкий черный круг с россыпью звезд — выход в космос.

— Интересно, как мы выберемся обратно? — поинтересовался Абдулов индифферентным тоном.

— Ползком, — тем же тоном ответил Шилов.

— Отставить разговоры! — бросил Денис. — Контроль функционирования, диагностика повреждений, оценка живучести. Феликс Эдуардович, можете объяснить, что произошло? Почему нас засосало в трубу Окурка?

— Не могу, — буркнул планетолог экспедиции. — Мало данных.

— Чем быстрее мы разберемся в причинах явления, тем быстрее выберемся отсюда. Слава, радио на базу… 10 000 000 километров от Земли.

Неожиданное «Ветер», подхвативший корабль и занесший его в трубу Окурка, все еще продолжал дуть, хотя, по словам Глинича, никакой это был не ветер — какой уж тут ветер, в пустоте? — а некое силовое поле, которое Феликс Эдуардович назвал «градиентом давления поляризованного определенным образом вакуума». Что планетолог имел в виду, вряд ли понимал и он сам.

Правда, сила, сносившая корабль в глубины трубы, у поверхности ее внутренней стенки действовала слабее, что позволило экипажу «Быстрого» выйти наружу и провести визуальный осмотр корпуса и кое-какой мелкий ремонт. Им удалось восстановить работу антенн систем связи и сменить панели плазменных накопителей, хотя установить связь с базой на Земле не удалось. То ли был поврежден передатчик, то ли стенки трубы не пропускали радиоволн в очень широком диапазоне электромагнитного спектра.

Прошли сутки. Экипаж выдохся в попытках оживить систему связи и впал в уныние. Единственным человеком на борту корабля, который был занят по горло работой, оказался Глинич, задействовавший всю имевшуюся в его распоряжении научную аппаратуру и трижды вылезавший из корабля наружу для взятия проб «грунта».

На вторые сутки Денис решил провести совещание, чтобы определить дальнейшую стратегию поведения экипажа, попавшего в ситуацию, когда его самого надо было спасать.

— Своими силами нам отсюда не выбраться, — начал майор, оглядев невеселые лица подчиненных. — У кого какие соображения?

— Если бы наш «Быстрый» имел гусеницы, как у тягача, — проговорил Шилов робко, — мы бы вылезли.

— Вряд ли, — возразил Глинич. — Слишком скользко, а «ветер» продолжает дуть. Дернемся — нас унесет в трубу.

— Авось не унесет. Мы же выходили — и ничего. К сожалению, у нас нет гусениц и…

— Еще варианты? — перебил старлея Денис.

— Надо выбраться на край трубы Окурка и попытаться установить связь с базой, — предложил Абдулов; в полете он по обыкновению не брился и теперь был похож на молодого монаха.

— Скафандровый передатчик слишком слаб, — проворчал Глинич. — Нас не услышат.