Кровавый круиз - Матс Страндберг

К парню подходит охранник. Альбин видит только его широкую спину в униформе. Он поднимает заглушку и наносит ею удар. Когда он отходит, парень лежит с окровавленным лицом. Кажется, что он умер.

– Чертов идиот! – кричит Лу.

Охранник оборачивается, и Альбин боится сделать вдох. Но мужчина больше не поднимает заглушку.

– Вы садитесь или как? – спрашивает он.

Альбин и Лу отрицательно качают головами, и охранник усаживается сам вслед за последними пассажирами. Плот начинает медленно опускаться к воде, покачиваясь на канатах.

Лу подбегает к парню, но Альбин не может отвести глаз с этого яркого пятна. Он подходит к бортику. Крепко хватается за поручень, когда начинает кружиться голова. Интересно: сидящие там люди разговаривают друг с другом или напряженно молчат? Сколько из них слышали этого парня? Есть ли там кто-то, кто передумал и хочет выпрыгнуть? Теперь уже поздно.

Плот спускается все ниже, ниже. Начинает прыгать на волне, которую поднимает паром; веревка хлопает, когда внизу обрубают ее конец. Волна бросает плот из стороны в сторону, как будто он вообще ничего не весит. Альбину кажется, что он слышит крики внизу, но это, наверное, ему только кажется. Он наклоняется вперед через перила, насколько хватает смелости. Он должен увидеть, чем все закончится, и вдалеке он замечает черное дно плота среди белой пены.

Он и Лу тоже могли быть там.

Альбин сильнее сжимает руками перила, и его рвет за борт.

Мадде

Со стороны коридора в дверь раздаются глухие удары. Это Сандра. Сандра, которая больше не Сандра. Она бьется в дверь.

«Она не собирается сдаваться…» — с ужасом думает Мадде.

Снова удар. Мадде зажимает уши руками и начинает плакать.

– Что такое, черт возьми, происходит? – Пожилая женщина неловко гладит ее по плечу.

Мадде опускает руки. Следующий удар в дверь отдается в каждой клеточке ее тела.

Загорается свет, и Мадде видит сквозь слезы блестки.

– Пойдем, – говорит какой-то молодой человек и зажигает оставшиеся лампы.

Мадде вытирает глаза руками и несколько раз моргает. Пальцы испачканы тушью для ресниц.

Она проходит за ними в большую комнату. Первое, что бросается ей в глаза, – розовые гирлянды, в большом количестве свисающие с перил лестницы. В каюте есть еще один этаж. Это тот самый номер люкс, в котором, по ее представлениям, должен жить Дан Аппельгрен, но здесь еще красивее, чем она предполагала. Номер находится всего в нескольких метрах от их с Сандрой каюты, но он даже близко не напоминает ту «Харизму», которая ей так хорошо знакома.

На ковре ее босые ноги топчут увядшие лепестки роз.

Мадде подходит к окну. Видит закругленные перила бортика палубы, ярко освещенный нос корабля. По палубе бегают люди. Две молодые девушки набросились на пожилого мужчину, его лицо обращено к небу, глаза выпучены, он ловит воздух открытым ртом. Всего в паре метров от них пожилая женщина пытается перелезть через бортик. Она качает головой, кажется, она плачет. Ветер раздувает ее одежду, когда она становится на край палубы за бортиком. Несколько молодых людей стоят полукругом, Мадде кажется, что она видела эти лица в «Клубе „Харизма“». И вдруг женщина убирает руки с перил и закрывает ими лицо. Она падает назад, и в следующую секунду ночь поглощает ее. Она прыгнула сознательно. Хотя и знала, что наверняка погибнет.

Снова слезы жгут глаза Мадде, но она не может прекратить смотреть на то, что происходит вокруг.

Какая-то женщина медленно бродит среди всеобщего хаоса. Когда она оборачивается, Мадде сразу ее узнает. Вместо обычного костюма на ней надето тонкое платье, мокрая ткань которого прилипает к тонкому телу, волосы вьются от дождя. Всегда безупречный макияж смылся. Мадде знает ее имя, потому что видела значок на ее груди много раз. Она работает в магазине беспошлинной торговли. София.

Мимо пробегает девочка лет десяти, и София ее хватает. Поднимает в воздух маленькое брыкающееся тельце. Прижимает лицо к ее шее. Девочка обмякла, как будто из заводной игрушки вынули батарейки.

Их так много. Таких, как Сандра.

– Иди сюда и сядь лучше на диван. – Пожилая женщина уводит Мадде от окна.

– Что случилось? – выдавливает из себя Мадде.

– Мы не знаем, – отвечает молодой человек. – Они кусают людей… кажется, это заразно.

Мадде неподвижно смотрит на блюдо с розовыми конфетами в форме сердечек на журнальном столике.

Осторожно трогает разорванную мочку уха. Как только пальцы ее касаются, она начинает гореть огнем.

– Зубы, – говорит она. – У Сандры были новые зубы.

Мадде садится и видит краем глаза, как женщина и молодой человек переглядываются.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – Женщина садится рядом. – Она тебя ранила?

У нее доброе лицо. Интересно, сколько ей лет? Ее прямые волосы выкрашены в рыжий цвет. Куда подевались эти старушечьи прически с завитыми седыми волосами?

– Она тебя укусила?

– Нет, – отвечает Мадде.

Снова раздается удар в дверь. Мадде смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж. Куда ей бежать, если Сандра прорвется в дверь?

– Прости, но мы должны были это спросить, – говорит молодой человек. – У тебя на ухе рана, из которой…

– Она вырвала мне сережку. Но не укусила. – И вдруг Мадде осеняет. – А вы? Откуда я знаю, что ты и твоя мамашка не станут такими в любой момент?

Они снова переглядываются.

– Нас не укусили, – говорит женщина. – И я не его мать.

Мадде смотрит внимательно ей в лицо. Кажется, она говорит правду, и Мадде решает поверить этим людям. Да и разве у нее есть выбор?

– Я хочу выбраться отсюда, – говорит она. – Я хочу домой. Я больше не могу здесь находиться.

– Я понимаю, – кивает Винсент. – Но здесь мы, во всяком случае, в безопасности.

Мадде смотрит на него. Не спрашивает, откуда он это знает. Как они могут хоть в чем-то сейчас быть уверенными?

Калле

Он трогает лоб; когда пальцы касаются раны на лбу, боль пронизывает все тело до кончиков пальцев ног.

Перед ним стоят двое детей. Им на вид лет по двенадцать. Глаза у обоих совсем детские, испуганные, но девочка уже научилась не выказывать страх. По крайней мере, пытается это делать.

Калле садится. Он не может дышать носом, кажется, что вместо него на лице кирпич, рот полон крови. Он смотрит на пустую шлюпбалку. Плот, который там был, исчез.

– Что случилось? – спрашивает он глухим, хриплым голосом.

Потом откашливается и сплевывает.