Всадники "Фортуны" - Ирина Измайлова

— Что я сделаю? — Айрин встала и, глянув на часы, повернулась к двери. — Я просто все расскажу вашему сыну. И тогда вы его потеряете.

— Что? А… При чем тут мой сын?

Маска вернулась. И уже не та, что была. Теперь на комиссара глянул даже не холеный джентльмен, а пожилой, потерянный человек, у которого вдруг отчего-то затряслась нижняя челюсть и судорожно согнулась левая рука. Вся краска разом схлынула с его щек.

— Хорошо хоть вы не врете, что у вас нет никакого сына! — бросила Айрин. — Ларс Веллингтон — сын не лорда Джорджа, а ваш. И это его вы прочите на место Лоринга.

Гедеоне смотрел на комиссара со странным выражением — он будто пытался понять, так ли она все сказала, как он понял.

— Откуда вы взяли это все? — овладев собою, резко спросил аргентинец. — Откуда вы узнали… то есть, отчего решили, что Ларс — мой сын? Кто вам мог такое сказать?

Айрин скупо улыбнулась, не отводя глаз от лица миллиардера, ставшего похожим на восковой слепок:

— Вы ведь помните, как погибла леди Веллингтон? После автомобильной катастрофы ее привезли в больницу. Она прожила еще два с половиной часа. А так как обстоятельства столкновения оказались достаточно подозрительными, полиция провела расследование. Это я была в больнице у леди Гретт. И она, как правильно писали газеты, пришла в себя только на несколько минут. Посмотрела на меня. Думаю — даже не поняла, что видит совсем незнакомого человека. Может, сыграло роль то, что я — женщина. И она мне сказала: «Передайте Разбойнику, чтобы позаботился о нашем сыне, если что-то случится с Джорджем!» Это были ее единственные слова. Только недавно я узнала, что Разбойником Гретт Веллингтон называла вас.

Айрин поняла, что попала в цель. Почти наугад, как она делала часто. Конечно, он мог тогда побывать в больнице и узнать, что в палате у леди Веллингтон был совсем другой комиссар полиции. Мог проведать и о том, что, очнувшись, она произнесла, действительно, несколько слов, но разобрать среди них можно было только это самое — «Разбойник». Нет, он не рискнул побывать там — ведь Веллингтон прожил после этой трагедии еще почти год. И мог бы, узнав о таком визите, догадаться, что Гедеоне был для Гретт не только другом ее мужа.

Сейчас Кортес поверил комиссару Тауэрс. Поверил и получил подтверждение тому, что давно подозревал сам. Что, может быть, даже знал, если только хитрая и осторожная Гретт решилась рассказать ему.

— Даниэль имел глупость сказать вам год назад, что у Ларри огромный талант и он будет великим гонщиком, — продолжала Айрин. — Вы решили уступить в этом году «Скиду» с тем, чтобы следующие три года были ваши, и Ларс стал Золотым всадником. А прибылью делилась бы уже «Ларосса». Но этого не будет. Ларри всей душой любит Даниэля, и если узнает, что вы покушались на его жизнь, то никогда не простит вас. И из команды уйдет, а тогда вы пропали. Команда снова откатится в аутсайдеры, и никакие деньги не спасут. Так что покуда не поздно — дайте отбой тем, кто сегодня караулит жертву. Дайте отбой, сэр, или пожалеете не раз и не два!

Кортес раздумывал всего несколько мгновений.

— Я никому ничего не приказывал, — глухо вытолкнул он. — Стерн… он — да. Но я не знаю, кто и что именно может сделать. Лучше всего вам поспешить, комиссар. Гонка вот-вот начнется, и Бог знает что может произойти. Думаю, вы приняли меры предосторожности, но не помешает еще раз все проверить. Поспешите!

Айрин, уже не таясь, глянула на часы. Десять минут одиннадцатого.

— Прощайте, — она шагнула за порог, но снова обернулась. — Я не верю вам. Хочу верить, но не верю. Неужели вы ничуть не боитесь Бога? Ведь это не останется без наказания! Не верите? А вы поверьте! И наказание — гораздо ближе, чем вы думаете.

Кортес несколько мгновений постоял, вслушиваясь в ее затихающие шаги, потом усмехнулся.

— Ближе. Но не ко мне, дура! К тебе.

Айрин спустилась в вестибюль. Охранников не было видно. Лишь когда она дошла до высоких входных дверей, сбоку показался тот молодой человек, который поначалу не хотел впускать ее во внутренний двор.

— Решетка заперта, комиссар! — произнес он. — Идемте, я вам открою.

— Да, и поскорее!

Уже когда он с той же автоматической вежливостью распахнул перед нею калитку, Тауэрс обратила внимание на напряженный взгляд юноши. Казалось, он хочет и не решается ей что-то сказать.

— Что-то не так? — Айрин спросила это, уже оказавшись за пределами ограды.

— Всего хорошего, комиссар! — ответил молодой человек, опуская глаза.

И все же тревога, которая сейчас переполняла ее сознание, помешала Айрин оценить и этот странный взгляд, и то знакомое ощущение, которое возникло у нее, едва дом Кортеса остался за спиной. Такое ощущение бывает, когда твердо знаешь, что кто-то смотрит на тебя через крестообразный оптический прицел, но не можешь угадать, с какой стороны затаился стрелок. А от того, верно ли угадаешь, зависит вся оставшаяся жизнь.

Надо было спешить! Надо было успеть туда до начала гонки, потому что без нее, комиссара Тауэрс, они не разберутся. Конечно, Грэм Гастингс обеспечил охрану машины в боксах, но ведь она будет еще стоять на старте, а там уже не будет Гастингса. Да и в машине ли дело? «В машине ли дело? В машине ли дело?» Отчего это так вертится в голове?

Она уже была рядом со своим «фольксвагеном», уже коснулась дверцы, уже потянула ее на себя. И вдруг, как это бывает у опытного охотника, перепутанные цепочки следов слились, образовав ясный рисунок — тяжелый взгляд Кортеса, его слова: «Поспешите! Вам надо спешить!» — и странный взгляд охранника, и… Почему ручка дверцы крутится так легко? Словно ее чем-то смазали. Или…

Айрин отскочила от машины спиной вперед, вложив в прыжок все силы. И в тот же миг громадный пузырь огня, вырвавшись из автомобильного нутра, полыхнул жаром, а сорванная дверца лишь чудом пролетела слева, не задев комиссара. Впрочем, сама Айрин тоже полетела. Удар взрывной волны был так силен, что швырнул ее через все пространство улицы, на противоположный тротуар и дальше — в крохотный палисадник под овальным окном, тут же со звоном осыпавшим ее выбитыми стеклами. Еще мгновение в глазах полыхал огонь, потом стало темно.

Айрин была без сознания всего несколько секунд. Открыв глаза, она еще успела увидеть, как на нее, кружась в воздухе, медленно опускаются сорванные взрывом листья жасмина. Из окна сверху свесилось женское лицо, половину которого занимал рот. Женщина не кричала, просто разинулась в немом ужасе и тупо смотрела вниз, на распластанную среди изломанных кустов фигуру.

«Вот идиотка! (Дико, но это была первая мысль Айрин.) А если сейчас начнут стрелять?»

— Прочь от окна! — хрипло выхаркнула комиссар. — В полицию звоните. Быстро!

Одновременно ее правая рука уже привычно дернулась к левому боку, к кобуре. Дернулась, но не шевельнулась. Острейшая, как раскаленное сверло, боль пробуравила руку от ключицы к локтю. Пальцы напряглись, но лишь чуть согнулись. Что это? Перелом? Или выбита ключица?