Баба Люба, давай! - Наталья Белецкая

Лорд Вальдемар хотел её убить — просто в голове не укладывается! А потом признался в том, что планировал убивать других людей, для того, чтобы захватить власть. Цели у лорда Вальдемара были благородные, но этого мало. Люба не могла не понимать мотивы бывшего ректора, она сама ненавидела несправедливость, но вот так цинично заменять души других людей — нет, на такое она была неспособна.

С одной стороны бывший ректор убил двоих мужчин, заменив им души, с другой — сами чиновники, которых он отправил на тот свет, заслуживали, если не смертной казни, то пожизненного, как минимум. Да, он хотел убить и безвинных, и Любу в том числе, но ведь не сделал этого. Намерения — это еще не действия.

— Лорд ректор, скажите, души тех людей, что вы вселяли в другие тела, вами подбирались? — поинтересовалась Люба, — вы никого еще не убивали, ради этого?

— Нет. Я ведь некромант, найти нужную душу для меня не проблема, — ответил он.

— А откуда к вам попали данные о том, как создавать демонов? — на этот вопрос долго искали ответ ведьмы, подозревая, что где-то в столице есть целая ячейка недобитых демонологов. Оника иногда делилась с Любой своими опасениями.

— Я нашел записи Ульрики Эльнарес. Считается, что первыми научились делать одержимых группа ученых магов во главе с Пинасом Инбоу. Однако, я выяснил, что большую часть идей и решений Пинас позаимствовал у свой жены Ульрики Инбоу, в девичестве Эльнарес. Когда-то она училась в столичной академии магии. Так получилось, что при переезде академии в новое здание один из библиотекарей нашел спрятанные записи. Поскольку времени разбираться, что это такое, у него не было, он оставил записи в архиве, а потом забыл про них. Мрис, разбирая архив, нашел их. Он не стал разбираться в записях, просто, увидев знаки некромантии, отнес мне. — объяснил лорд Вальдемар, — а потом я уже сам доработал исследования Ульрики и решил использовать.

— У вас есть сообщники, кто-то вам помогал? — задала следующий вопрос Люба.

— Есть, но никто, кроме меня, не знает всего плана, — похвастался бывший ректор.

— Эти люди помогали вам убивать или знали о том…

— Нет, всю грязную работу я делал сам, — перебил её Вальдемар, — никто из моих помощников не знал и не участвовал.

Люба еще раз обдумала, и поняла, что лорд, хоть и признал свою вину, не заслуживает казни.

— Думаю, ссылки в качестве наказания будет вполне достаточно, — объявила девушка, — и, если можно, надо стереть ему память об опасных знаниях.

— Какой мягкий приговор! — хмыкнул лжепринц. Конечно, он слышал мысли Любы и знал, к какому решению она склоняется. — И прямо сейчас он будет приведен в исполнение. Радуйтесь, лорд Вальдемар, что вам достался очень милосердный судья. Другие точно осудили бы вас на смерть.

— Можно последнее слово? — попросил бывший ректор, — я бы хотел, чтобы вы не судили тех, кого я вселил в тело судьи и советника. Они поклялись выполнять честно свои обязанности.

— Да я и не планировал что-то с ними делать. Наоборот, интересно будет понаблюдать за единственными честными чиновниками в столице, — усмехнулся Шарион.

Он подошел к Вальдемару и, положив пальцы ему на виски, посмотрел в глаза.

— Все, — доложил менталист через пару минут, — как именно проводить обряд, он не будет помнить. Записи он спрятал в тайнике в потайном ходе, который идет из его кабинета. Надо будет забрать их оттуда и уничтожить.

Люба кивнула. Сейчас она чувствовала только облегчение от того, что больше не надо решать такие вопросы, как жить или умереть.

— Удивительно, но власть действительно тебя тяготит, хотя при такой тяге к справедливости и активности, это нелогично, — рассуждал Шарион, когда они вышли из камеры. Лорда Вальдемара менталист погрузил в сон, — ты прошла испытание. Не соврала, когда говорила о милосердии. И, значит, заслужила подарок.

Только сейчас Люба сообразила, что они идут не к выходу из тюрьмы, а в другую сторону.

— Прошу, — Шарион с шутовским поклоном открыл дверь ничем не примечательной камеры.

На такой же кровати, как и в комнате лорда Вальдемара, сидел Даинор.

Принц поднял голову и посмотрел на Любу. И ей показалось, будто бы между ними соткались сотни маленьких пружинок, которые тянут их друг к другу так, что невозможно сопротивляться. Но ноги словно приросли к полу.

Даин смотрел на неё, как на божество, как на Деву Марию, которая спустилась с небес, чтобы говорить с ним. «Ты настоящая? Это, правда, ты?» — спрашивал его взгляд. И столько в нем было надежды, переживания, страха за неё, что у Любы подкашивались ноги. За все две жизни, она не помнила, чтобы кто-то на неё так смотрел.

— Даин, — одними губами прошептала она, пораженная тем ураганом чувств, что так внезапно на неё обрушился.

Он вскочил, наконец, осознав, что стоявшая в дверях камеры девушка не плод его воображения, а Любу будто что-то бросило ему в объятья. Она прижалась к его груди, чувствуя, как быстро бьется его сердце. Руки Даина гладили её по голове, по спине. Люба еще сильнее прижалась к нему. Но вдруг принц слегка отстранился и охнул.

— Что это? — нахмурилась девушка, аккуратно щупая Даинора. Ничего не поняв, она задрала его рубашку, — это что? Гематома?

На ребрах у парня вспухла сине-фиолетовая блямба.

— Вот ведь, гады! — в сердца выплюнула Люба, формируя на пальцах целительское заклинание.

Она чуть внимательней присмотрелась к Даинору и заметила чуть опухшую губу, ссадину на лбу, прикрытую волосами, и синяк на шее. Самое простое диагностическое заклинание показало повреждения в районе почек, на плече и еще одну гематому на бедре.

— Сволочи! — ругалась Люба: было ужасно жалко Даина, а еще хотелось узнать, как менталист обошел клятву.

К слову, когда именно Шариан вышел, оставив их одних, она не заметила. Принц присел на кровать, чтобы девушке было удобней лечить плечо. На его лице расползлась блаженная улыбка, а когда пальцы Любы дотронулись до его лица, он стал осыпать её руки поцелуями. А затем и вовсе перетащил к себе на колени.

— Моя хорошая, любимая моя, — шептал он.

Девушке с трудом удалось сосредоточиться, чтобы залечить последнюю ссадину. Поцелуи принца с её рук перешли на лицо. Он целовал её брови, щеки, нос, а потом жарко впился в губы. И Люба отвечала так же горячо и страстно. Её сознание, все мысли и рассуждения снесло цунами из чувств. Люба оторвалась от Даинора только тогда, когда услышала протяжный стон и с трудом осознала, что стонала она сама.

Мутными от страсти глазами на неё смотрел принц, грудь его вздымалась от частого дыхания. Сквозь зеленый морок, девушка вновь видела настоящую синеву его глаз.

— Скажи, только честно, — все еще часто дыша, попросил Даин, — он ничего не сделал тебе? Он не издевался над тобой, не принуждал ни к чему?