Избранное. Том второй. Повести и рассказы - Святослав Владимирович Сахарнов

говорил Белов. — Бери лист бумаги… В центре — «Стокгольм». Около него пиши: момент первого обнаружения 23 часа, курс 90°, курсовой угол на «Андрея Дориа» 2° левого борта. Дистанция 10 миль… Второе определение…

Толстяк, пыхтя, послушно рисовал.

Наконец настал день, когда нам принесли билеты на рейсовый пароход до Южно-Курильска. Три билета, потому что Белов получил предписание тоже идти на Шикотан расследовать столкновение, о котором говорил нам.

Мы решили отнести ему билет домой.

Маленький инспектор озабоченно тёр на кухне морковь.

— «Бира», — прочитал он на билете название судна. — Ну-ну…

Дверь скрипнула, и из-под неё показалось что-то чёрное, изогнутое, похожее на змею.

Я вздрогнул.

— Это кочерга, — сказал Белов. — Дети, марш от двери! Не мешайте взрослым.

Кочерга исчезла.

— Я хочу пить! — сказал мальчишеский голос из-за двери.

Белов налил кружку воды.

За дверью послышались хихиканье и плеск.

— Миша! — сказала жена. — Они обливают друг друга.

Белов выскочил в коридор.

— Может быть, вы хотите чаю? Посидим, поговорим, — неуверенно, даже испуганно спросил он, вернувшись.

— Нет, нет, — улыбаясь, сказал Аркадий. — До завтра, на пароходе.

Мы встретились на палубе «Биры».

Владивосток отступал. Медленно повернулась плотно заставленная пароходами бухта. Задрожало и слилось с голубыми дымками заводов туманное пятно над восточной окраиной. Отошёл Скрыплев — маяк на небольшом обрывистом островке. По правому борту потянулся бесконечный, с лысой горой и причудливыми бухточками, Русский остров.

Японское море гнало навстречу «Бире» пологую волну, раскачивало, шевелило в каюте вещи.

Мы с Аркадием сидели у иллюминатора и следили, как движется чёрно-зелёный берег, как сгущается над ним синева и как закипает белой пеной перепаханное ветром море.

Белов спал. Как только мы вошли в каюту, он забрался на верхнюю койку и заснул. Он лежал на спине беззвучно, вытянув руки по швам. Пухлый, огромный, покрытый царапинами дорожный портфель лежал у него в ногах.

Прошли остров Аскольд. Пять неровных, похожих на торчащие из воды зазубренные ножи скал — кекуры Пять Пальцев — прорезали горизонт, проплыли мимо борта, тая и оседая, скрылись в туманной дали.

Ночью на пароход обрушился ветер. «Бира» валилась с борта на борт. Рюкзак Аркадия упал и, как черепаха, начал медленно странствовать по полу. Я лежал на койке, ощущая сладковатый вкус обильной слюны во рту и привычную тяжесть в голове.

В полночь «Бира» изменила курс. Иллюминатор оказался неплотно закрытым, стол залило струями солёной воды.

Я плотно закрутил барашки иллюминатора, потушил свет и повалился на койку.

Ветер стих так же неожиданно, как начался. Размахи судна уменьшились, а под утро совсем прекратились.

Мы сидели и по очереди играли в шахматы.

— Так что там за история на Шикотане? — спросил Аркадий. — Что вы будете расследовать?

— Столкновение, как всегда, — нехотя произнёс Белов.

— Сложный случай?

— Простых у нас не бывает.

…Это случилось туманным июньским днём. Рыболовный траулер «Заная», сдав улов, закончил разгрузку и, не дожидаясь улучшения видимости, отошёл от причала. Со стороны Кунашира к острову в это время подходил малый танкер «Тис». Они шли в тумане навстречу друг другу и наблюдали один другого на экранах локационных станций.

— Корабли расходятся левыми бортами, — сказал инспектор. Он повторил: — Они должны расходиться левыми бортами во всех случаях, когда идут прямо или почти прямо друг на друга.

Когда порыв ветра поднял туманную пелену, капитаны увидели то, что давно представлялось им ясным из дрожания зелёных пятен на экранах локаторов.

Капитан «Тиса» увидел судно, идущее прямо на него, и для предупреждения столкновения приказал положить руль вправо. «Тис» покатился вправо, освобождая, как думалось капитану, дорогу встречному.

Капитан «Занаи» увидел нечто иное. Он увидел судно, идущее немного правее его курса, немного, но достаточно, как утверждал капитан, для того, чтобы благополучно разойтись, не прибегая к маневрированию. Он не изменил курс траулера и тогда, когда «Тис» начал, резко поворачивая, пересекать ему путь. Он не успел ничего изменить, и железный форштевень «Занаи» врезался в хрупкий борт танкера.

Не было жертв, оба судна ушли своим ходом на ремонт, комиссия определила ущерб.

— Итак, один из капитанов обязательно виноват? — сказал Аркадий.

— Обязательно, — ответил Белов, — всегда, при всех столкновениях есть нарушение правил.

— Когда это было?

— В начале мая.

— Но почему вы должны ехать из Владивостока расследовать случай, который наверняка сразу же был расследован другими, на месте, по горячим следам?

Белов кивнул.

— Столкнулись рыбник и строитель, а наша инспекция межведомственная. Было расследование. Признали виновным капитана «Занаи».

— Почему?

— Есть правило, — сказал он. — Во время расследования проверяются судовые журналы за последние три месяца. Судовой журнал «Занаи» вёлся с грубым нарушением правил. Записи в судовых журналах «Тиса» и «Занаи» противоречат друг другу, — добавил Белов. — Радиолокационные станции на судах были исправны, но показания станций явно записаны в журналы после столкновения.

Он достал из портфеля тоненькую книжку в сером переплёте и помахал ею в воздухе.

— Это «Правила предупреждения столкновения судов». Они родились вместе с кораблями. Не нарушая правил, не столкнёшься.

Я важно кивнул. Я разделял веру Белова в непогрешимую истину правил, над хитроумным усовершенствованием которых столетиями бились моряки…

Глава одиннадцатая

Остров Кунашир

Вместо обещанных по расписанию пяти суток мы шли неделю — встречный ветер и пятибалльная волна уменьшили скорость «Биры» до трёх узлов. Пароход шёл настолько медленно, что пена, возникнув у его носа, успевала погаснуть, не пройдя расстояние до первой мачты.

Нам досаждал буфет. Мы не купили ничего на берегу и были отданы на милость двух женщин, изредка открывавших дверь с обманчивой табличкой «Обед и ужин».

Женщин укачало, вместо вожделенных супов и котлет в буфете продавали сырые яйца.

Мы пили их, давясь от отвращения, собирая у пассажиров соль, как подаяние, и бегали на палубу смотреть, как проплывают мимо берега.

Ночью на теплоход надвинулся огромный вулкан. Он навис над палубой. Стеклянные звёзды обрамляли его вершину. Вершина была двуглавой.

— Тятя! — назвал гору, сверившись с картой, Аркадий. — На рассвете придём в Южно-Курильск.

Южно-Курильск оказался маленьким городком на берегу неглубокой бухты.

Он встретил нас солнечной погодой. Над яркой, омытой дождём зеленью лесов синело небо. С бурых скал свисали белые ниточки водопадов. Одинокий клок тумана дрожал, зацепившись за косматый склон сопки.

По шаткому, в три доски, тротуару мы