Водный Лабиринт - Эрик Фраттини

Ватикан

Монсеньор Мэхони проснулся ровно в шесть от звонка в дверь. Каждое утро сестра Августина приносила ему завтрак, а также свежие номера «Оссерваторе романо», «Таймс», различных американских и итальянских газет. На первых страницах всех изданий размещались сообщения об удивительно быстром выздоровлении Папы и его скором переезде из больницы в летнюю резиденцию — Кастель Гандольфо. Скоро епископ должен был встретиться с кардиналом Льенаром.

— Монсеньор, давайте помолимся за здоровье Святого Отца, — предложила монахиня, видя, как Мэхони с озабоченным лицом просматривает ватиканские новости.

— Да, сестра Августина. Самое лучшее, что мы можем сделать, это молиться за его здоровье и продолжать наши ежедневные труды.

— Конечно, монсеньор, — сказала женщина, поцеловала епископский перстень и вышла из помещения.

На самом же деле здоровье понтифика очень мало заботило отца Мэхони. Его мысли были обращены к Гонконгу. Он понимал, что книгу Иуды следовало вернуть во что бы то ни стало, любой ценой. Сегодня епископ должен был доложить Льенару обо всем, что произошло в Чикаго, Гонконге и Тель-Авиве. Новости пока что поступали самые благоприятные, и Мэхони находился в хорошем расположении духа.

В девять утра Льенар собирался обсудить важные вопросы с управляющим делами Ватикана кардиналом Уильямом Геварой. Апостольская палата, основанная еще в XI веке, которую он возглавлял, понемногу сделалась самым могущественным органом власти в Ватикане. Именно она управляла делами Святого престола в промежутке между смертью Папы и избранием нового. Гевара в этом случае также отвечал за похороны понтифика, уничтожение папского перстня и созыв конклава. Ближе к полудню Льенар намеревался встретиться с членами Комитета безопасности Святого престола и узнать, что нового появилось в деле о покушении на Папу.

— Вы можете прийти к двенадцати, — предупредил он епископа. — За вторым завтраком мы спокойно обсудим текущие события, мой дорогой Мэхони, и поговорим о будущем.

— Да, ваше преосвященство.

В личные апартаменты государственного секретаря попадали через лоджии Рафаэля. Столовая Льенара была украшена полотнами Караваджо, Мелоццо да Форли и даже самого Рафаэля.

— Вам нравится, монсеньор Мэхони?

— Они прекрасны, ваше преосвященство.

— Я велел перенести сюда эти картины, чтобы иметь их перед глазами во время еды. Искусство позволяет мне почувствовать дыхание чего-то высшего, того, что нельзя выразить словами. А что вы думаете об этом?

— Не знаю, ваше преосвященство. Я не слишком хорошо разбираюсь в искусстве. Картина мне либо нравится, либо не нравится. Я не умею анализировать свои ощущения так, как вы.

Кардинал наполнил бокалы сладким хересом и решил сменить тему беседы:

— Итак, Мэхони, очень скоро судьба приведет нас к необходимости созвать новый конклав, если у Святого Отца, одной ногой уже стоящего в Царстве Божьем, наступит обострение. Я не хочу разбираться с нерешенными проблемами под сводами Сикстинской капеллы. Бог и Святой Дух на этот раз ниспосылают мне суровое испытание, и я к нему готов. Как уже сказано, мы не должны иметь никаких нерешенных проблем. Вы станете орудием для достижения моих целей. Устройте все, прежде чем начнется конклав.

— Ваше преосвященство, мы делаем все возможное, чтобы преодолеть затруднения. Братья выполнили свои задания, некоторые из них при этом пали. Брат Феррел и брат Осмунд погибли в Аспене, брат Лауретта — в Каире, теперь брат Рейес…

— Я запрещаю вам говорить об изменнике Рейесе. Сомнения, овладевшие им, могли поставить под угрозу нашу священную миссию перед лицом Бога и Его Святейшества. Феррел, Осмунд и Лауретта погибли как герои, подобно основателям нашего братства. Рейес усомнился в своей вере, в своей обязанности повиноваться Его Святейшеству и мне, великому магистру. Его имя не должно упоминаться наравне с именами мучеников.

— Простите меня, ваше преосвященство, но ведь во многих случаях брат Рейес выказывал верность долгу. Когда он был вновь призван, я пообещал ему ходатайствовать перед вами о его исключении из братства.

— Вы удивляете меня, Мэхони. Отцу Рейесу следовало знать, что прощение — это возможность начать с того места, где ты остановился, а не вернуться туда, где все начиналось. Когда он вошел в число избранных и приносил клятву верности перед гробницей святого Петра, то знал, что может войти, но выйти не сможет. Пусть вы простили его, но простить — не значит забыть. Это значит примириться с оскорблением. Вот здесь отец Рейес потерпел неудачу. Надеюсь, теперь он примирился с Богом и с собой.

Собеседники перешли в другой зал и сели за стол красного дерева, на котором стояла посуда из тончайшего фаянса, лежали серебряные приборы и белоснежные льняные салфетки с вышитым крылатым драконом. Две монахини стояли, готовые прислуживать за обедом.

Разговор шел о малозначащих вещах, например о наплыве посетителей в музеи Ватикана, пока монахини, подав первое блюдо, не удалились. Мэхони с интересом смотрел на превосходный мясной пирог, столь любимый Юлием Третьим, и на поленту с грибами — предмет вожделения Пия Десятого, — к которой подали белое вино.

— Теперь, мой любезный секретарь, когда мы остались одни, расскажите, что случилось с учеными, которые осмелились работать над переводом еретической книги.

— Ваши приказания были исполнены в точности. Вернер Хоффман, папиролог, Берт Херман, историк раннего христианства, Джон Фесснер, специалист по радиоуглеродному анализу, Сабина Хуберт, руководившая реставрацией книги, и, наконец, Эфраим Шемель, знаток коптского языка, — все они перешли в лучший мир.

— Что с женой Делмера By?

— Ею занялся брат Понтий. Нам стало известно, что личный самолет By вылетел из Гонконга в Вену. Там его жене сделают пластическую операцию. Это означает, что брат Понтий поработал над ней весьма основательно. Как вы полагаете, теперь Делмер By вернет нам книгу?

— Дорогой Мэхони, терпение есть первая из добродетелей. Каждый провал, каждый пропущенный удар чему-нибудь учат нас. Мне кажется, что господин By кое-чему научился. Если же нет, то мы будем наносить удары снова и снова, пока не получим книгу. Вы свяжетесь с ним и еще раз передадите нашу просьбу. В случае отказа отец Альварадо отправится в Вену. Учтите, By не должен знать, что нам известно, где находится его супруга. Он не должен даже подозревать этого. Вы согласны?

— Отец Альварадо сейчас в Венеции, в Казино дельи Спирита. Он целыми днями молится в часовне. Сегодня же сообщу ему о новом задании.

— Первым делом свяжитесь с By. Если последует отказ, тогда пусть брат Альварадо начинает готовиться.

Вошли монахини, чтобы подать главное блюдо — дикую утку с зеленым сельдереем.

— Знаете ли вы, Мэхони, что такую утку подавали на интронизации Гонория Третьего в тысяча двести шестнадцатом году? Тогда участники конклава сделали правильный выбор. Трон святого Петра оспаривали только два кардинала. Любопытно то, что избран был альбанский епископ Ченчио Савелли, немощный старик. Кардиналы считали, что он вскоре сойдет в могилу, но это мнение оказалось ошибкой. Понтификат Гонория длился более десяти лет. Возможно, эта утка с сельдереем была одним из чудес, явленных им.