Зачем нужен муж? - Клаудиа Кэрролл

Рейс был поздно вечером, а я всегда плохо переносила полеты. Поэтому я, нервничая, сидела у прохода, ожидая, пока прокатят тележку с напитками, и готовая все отдать за хорошую порцию джина с тоником.

— Не желаете ли чего-нибудь, мадам? — спросил стюард.

В его голосе послышалось что-то знакомое, и я подняла на него глаза.

— Мне хотелось бы джи… — и я запнулась на полуслове.

Это был он, Гэри О'Нил, в форме «Бритиш эйруэйз» и в чистеньком темно-синем передничке. Я не смогла устоять.

— Ну, как идут дела в аэробизнесе?

Гэри сыграл, как профессионал. Он выглядел так, словно был несказанно рад случайной встрече.

— Потрясающе, Эмилия. Страшно рад тебя видеть. Я здесь занимаюсь благотворительностью. Сегодня один из тех дней, когда важные начальники идут в народ и получают сведения о трудовом процессе изнутри.

— Ты не бредишь? — тихо спрашиваю я, чтобы не смог подслушать никто из пассажиров. — Может быть, ваша каюта разгерметизировалась? И у тебя теперь там… в твоих дурных мозгах недостаточно кислорода?

— Это чистая правда, — говорит он, улыбаясь мне с искренностью, которая может обмануть даже другого мошенника. — Мой друг Ричард делает так постоянно. Я имею в виду миллиардера Ричарда Брэнсона. Чтобы дать своим людям почувствовать, что я действительно один из них.

— А ну пошевеливайся, — скомандовал ему старший, идущий сзади. — Ты перекрываешь проход, а тут одному пассажиру нужно в уборную.

Он покатил тележку дальше, и на том все и кончилось. А он был так убедителен. Я чуть ему не поверила. Еще немного, и он заявил бы, что является держателем контрольного пакета акций «Бритиш эйруэйз».

Пожалуйста, поймите, что я абсолютно спокойно и хладнокровно вспоминаю этот случай. Только думаю: хорошо, что я так легко отделалась…

* * *

Итак, идет занятие, и Ира занята раздачей инструкций для домашнего задания на следующую неделю. Их целая куча, мы все должны «организовать пересмотр и ревизию планов», чтобы оценить прогресс или, в моем случае, его отсутствие за прошедшие несколько недель.

Находится ли ваш внешний вид на должной высоте, остается ли ваше отношение положительным и действительно ли вы расширили свой охват насколько возможно, рассмотрев мужчин, которые не приближаются к вашему идеалу?

Да, конечно, этот пункт я сразу мысленно отмечаю галочкой.

Я ведь пригласила Филипа Берка, разве не так?

Когда класс затихает и Ира ободряюще напутствует нас: «Отправляйтесь за результатом!», Мэгз подходит ко мне и заключает в дружеские объятия.

— Слушай, я узнала, что тебя номинировали на крутую телепремию, и просто хотела поздравить.

— Спасибо, я, конечно, нервничаю, но жду с нетерпением. Вот это должно быть зрелище!

— Да, — смеется она. — Филип тоже так сказал.

— И он рассказал тебе, что я попросила его быть моим спутником?

Я пытаюсь казаться спокойной. В конце концов, для чего все эти занятия?

— Да, рассказал. Дай ему шанс, Эмилия, вот и все, что я скажу.

— Ну разумеется.

Я пытаюсь говорить невозмутимо и уверенно об ужасной перспективе провести с ним вечер, но про себя думаю: «Я ввязалась в это только потому, что Ира велела расширять сферу охвата».

— По-моему, ты ему нравишься.

— Правда?

Я готова сказать: «Что-что? Как-как?», но вместо этого вежливо улыбаюсь.

— Правда. Слушай, я знаю, что он может быть таким… ну, холодным, но просто помни, если почувствуешь неловкость, что за всеми этими… ну, ляпсусами, которые он иногда допускает, надо разглядеть доброе сердце. Думай о нем как о неограненном алмазе. Да, конечно, над ним еще надо поработать и отшлифовать, но оно того стоит. А потом мы можем встретиться где-нибудь вчетвером, со мной и с Дамьеном. Разве это не мило?

Когда я вернулась домой, меня ждал весьма неприятный сюрприз. Я вошла в подъезд, забрала почту и села в лифт, мечтая о (в произвольном порядке) горячей пенной ванне и бокальчике охлажденного сансерре.

Двери лифта разъехались, и на площадке я увидела его.

Того, чье имя навсегда останется неизреченным.

Он сидел на полу напротив двери в мою квартиру, и перед ним лежал огромный букет лилий-звездочетов.

Ой, мамочки, помогите…

Он вскакивает на ноги, как только замечает меня, а я стараюсь держать себя в руках.

«Спокойствие, — говорю я себе. — Не нервничай и поскорее отделайся от него».

— Привет, Эмилия, — говорит он, протягивая цветы. — Поздравляю тебя. Я дарю их в знак восхищения, что тебя номинировали на престижную теленаграду.

Я гляжу на него, не собираясь принимать цветы:

— Ты должен это прекратить.

— Что прекратить?

— Пытаться подружиться со мной. Приходить сюда. Подстерегать меня возле дома. Приносить цветы и все такое прочее. Этого делать нельзя. Извини, если это прозвучит грубо, но я не твой друг, не набивалась в друзья и никогда не буду.

— Я вообще-то надеялся, что мы сможем поговорить.

— О чем? О брачных планах? О свадебных приготовлениях? Тебе останется только пригласить меня на мальчишник.

— Нет, вовсе нет. Я просто думал, что мы можем поговорить кое о чем.

Я не отвечаю, просто роюсь в сумочке в поисках ключей.

— Поппи хочет отдохнуть, — выпаливает он.

— Что?

Я не ослышалась?

Одна половинка меня хочет войти в квартиру и хлопнуть дверью у него перед носом, а вторая умирает от желания услышать продолжение.

Естественно, любопытная половинка побеждает.

Я вопрошающе гляжу на него, и он воспринимает это как сигнал продолжать.

— Она сказала, что ей нужно время, что мы слишком поспешили со всеми этими свадебными хлопотами. И еще проблема разницы в возрасте. В половине случаев я даже не понимаю, о чем она говорит с подружками, и они смотрят на меня как на дряхлого дедушку. Ее лучшая подруга постоянно названивает мне из ночных клубов в пять утра, чтобы я подвез их домой, словно я круглосуточное такси по вызову…

Я была права, думаю я. Похоже, что начинает сказываться разница в возрасте, и у них начались проблемы…

Отвратительно…

— Эмилия, я могу тебе сказать, потому что ты меня поймешь. Ты меня очень хорошо знаешь, может быть, лучше, чем кто-либо другой. — Затем он оглядывается в замешательстве. — Послушай, нельзя ли зайти к тебе хоть на пару минут? Я совсем не хочу обсуждать это в подъезде.