Космическая тетушка - Елена Хаецкая

– В порту, – ответил Иза Таган.

– Неужели диспетчерами?

– Грузчиками, – сказала девушка. – Мы сильные.

– Боже! – воскликнула Бугго. – Впервые за двадцать лет Бугго Анео пьет с грузчиками… с проклятой кастой докеров… вороватых, наглых, ленивых тварей!

Она чуть сместила центр тяжести и всем грузом – лент, бантов, жесткого шелка и стразов – навалилась на Оале Найу.

– Дорогая моя, для любого торгового капитана нет более жуткого кошмара, чем ваше племя!

Девушка передвинула зрачки в узенькой прорези между веками.

– Мы докеры не по призванию, госпожа Анео.

– Все равно – какой ужас.

Они продолжали, не обращая внимания на ее неприязненные выходки, чего-то ждать, молчаливо и упорно. В их тихом упрямстве было что-то нечеловеческое. Даже не от фауны, а от флоры.

– Ну так что, – сказала им Бугго, – так и будем сверлить меня взглядами? Или все-таки признаетесь, что вам от меня нужно?

– Ничего, – ответила Оале.

Таган добавил:

– Просто познакомиться с Бугго Анео.

– Подарить вам мой бумажный портретик? – осведомилась Бугго. – Или обойдетесь голограммой из сети?

Ее голос звучал все более отвратительно, в нем режуще дребезжала фальшь. Бугго сама морщилась при его звуках – в отличие от овелэйцев, которые оставались трезвыми и спокойными.

– Черт возьми! – сказала Бугго. – Неужели на Овелэ вам было так плохо, что теперь вы можете выдержать что угодно?

– Приблизительно так, – сказал Иза Таган.

Бугго посмотрела на него, ощущая свое бессилие. Она знала, что в баре вот-вот появится Хугебурка, чтобы забрать ее на корабль, и только эта мысль кое-как мирила ее с происходящим идиотизмом. В противном случае она давно бы удрала – и пусть овелэйцы думают о ней, что хотят.

– А! – с облегчением вымолвила она, заметив наконец сухую фигуру своего старшего офицера. – Ну вот и все!

Хугебурка быстро отыскал глазами капитана и приблизился к ней, не обращая, по обыкновению, никакого внимания на ее собутыльников.

– Хугебурка! – воскликнула Бугго и взметнула к нему руки. – Почему вы отсутствовали так долго? Доложите обстановку… и заберите меня отсюда к чертовой бабушке.

Хугебурка хмуро глянул на Тагана, который мешал ему подойти к Бугго, и выдернул из-под овелэйца стул. Бугго схватила Хугебурку за рукав и перешагнула через упавшего, раскачивая над ним банты.

И тут Хугебурка сказал:

– Малек пропал.

Бугго замерла, и только ленты на ее платье продолжали двигаться.

– Где пропал?

– Где-то в порту… Его видели в двух кабаках, потом на развале, где сломанные движки и всякая ерунда, – там заправляет один тип…

– А что он говорит, этот тип? – Бугго быстро и неприятно трезвела, лицо у нее начало гореть, сердце забухало в опустевшей груди, как будто все прочие внутренности разбежались, чтобы не мешать Его Величеству гневно колотиться о ребра.

– Говорит, Охта купил какой-то аккумулятор и сразу ушел.

– Кто этот Охта? – подал голос Иза Таган. Он поднялся с пола и снова сел на восстановленный стул.

– Мой механик, – машинально ответила Бугго, забыв о своем намерении выбросить овелэйцев из головы и больше с ними не контактировать.

«Механик». Какое никчемное наименование для того, чем на самом деле являлся Малек, одушевлявший все механизмы и устройства «Ласточки»! Но в какое слово вместить всю необъятность взаимной любви, которая связывала Охту с кораблем, Охту с командой, Охту с капитаном?

Иза Таган охватил рукой подбородок, и Бугго вдруг заметила, какие тонкие, детские у него пальцы.

Гимнастка, все это время беззвучно извивавшаяся под потолком, вдруг с громким визгом пролетела над всем залом, задев перед приземлением босой пяткой макушку какого-то тучного хедеянца. Она быстро спрыгнула на пол, двумя рывками поклонилась, метнула в никуда колючий воздушный поцелуй и скрылась.

Оале Найу сказала:

– Кстати, мы завтра последний день работаем на «Канахе».

Хугебурка впервые позволил себе растратить мгновение на людей, прилипших к Бугго Анео.

– И что вы делаете на «Канахе»? Если это, конечно, имеет какое-то значение.

– Имеет, – отозвалась Оале. – Семьсот пятьдесят рулонов первоклассной бумаги.

– Очень интересно, – вставила Бугго.

– Выгрузить и доставить на склад «Нака», – добавил Таган.

– Докеры! – с отвращением сказал Хугебурка.

– Да, я низко пала, – криво улыбнулась Бугго.

– «Нака» – склад с обеззараживающим оборудованием, – сказала Оале. – Мы работаем в герметичных костюмах.

– Полная изоляция от внешней среды, – добавил Таган.

В противоположном углу бара поднялась глухая возня. Двое посетителей сдержанно тузили третьего. Скоро они выбрались из помещения и исчезли за сверкающей дверью.

Хугебурка протер лоб гигроскопическим платком, внимательно посмотрел на вытисненного на нем бравого космоволка и бросил под стол.

– Но зачем изоляция?.. – начал он.

Два черных бесстрастных лица смотрели на него выжидающе: точь-в-точь как перед тем на Бугго. И, подобно своему капитану, Хугебурка начал злиться.

– Я не расист, – сказал он наконец. – И никогда не слышал о том, чтобы бумагу обеззараживали после того, как к ней прикоснутся овелэйские докеры. Если уж на то пошло, мне присуще кастовое сознание.

– Представляете, как интересно! – встряла Бугго. – А я, между прочим, немножко расистка.

Овелэйцы продолжали молчать. Хугебурке хотелось ткнуть их блестящие гладкие щеки иголкой и убедиться в том, что они не пластиковые.

– Если вам больше нечего сказать, то прощайте, – произнесла Бугго.

– На «Канахе» была эпидемия, – заговорил Иза Таган. Эта очередная вспышка активности овелэйца показалась Бугго неестественной, как подергивание гальванизируемого трупа.

– Сочувствую «Канахе», – сказала Бугго. – Но абстрактно.

– Нет, – вступила Оале и повернула голову.

– Что – нет? – Бугго разозлилась по-настоящему.

– Нет, не абстрактно, – пояснила Оале. – У них погибла половина команды.

Ее спутник закрыл лицо воротником.

– Что с ним? – забеспокоилась Бугго. – Подцепил что-нибудь заразное?

– Ему стыдно, – тихо сказала Оале.

– А вам?

– Мне… Я – женщина.

Хугебурка прикусил палец, внимательно рассматривая Изу Тагана. Тот опускал голову все ниже и ниже и в конце концов уткнулся лицом себе в колени.