1945. Берлинская "пляска смерти". Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер

У меня снова начинает болеть нога. Мы приближаемся к лесу, от которого нас отделяет расстояние примерно в два километра. Отбрасываем всякую осторожность и ускоряем шаг, думая лишь о том, как бы поскорее оказаться среди деревьев. Каждый раз, когда на дороге появляется какая-нибудь машина, мы тут же бросаемся на землю, затем встаем и продолжаем движение. Тропинка вскоре поднимается в гору и приводит нас к железнодорожной ветке, серебряной узкой лентой пересекающей поля. Мы прячемся в кустах и устраиваем привал.

На небе появляется солнце. Тишина. Больше не слышно стрельбы или взрывов артиллерийских снарядов, к которым мы так привыкли за последние несколько суток. Не слышно также пулеметных очередей и рокота авиационных двигателей. Больше ничто не напоминает нам о войне. Над миром разлит благостный покой.

Сидящий рядом со мной подросток-зенитчик баюкает раненую руку. Взгляд его тусклых безжизненных глаз невидяще устремлен в пространство. Боль, которая сейчас так мучает этого человека, проложила страдальческие морщины на его юном лице.

По дороге часто проезжают вражеские бронемашины, заставляя нас каждый раз бросаться на землю. Впереди — вторая тропинка, пересекающая ту, по которой мы идем. Она широкой дугой сворачивает по полю направо, затем налево, откуда ведет прямо к деревне. Густая живая изгородь отделяет нас от поля, по которому мы намереваемся добраться до леса.

Перелезаем через ограду и по мягкой земле шагаем к лесу. Впрочем, это уже не ходьба, а скорее беспорядочное передвижение смертельно усталых людей. Впереди идут фольксштурмовец и полицейские. Мы изрядно отстали от них. Неожиданно они останавливаются. До леса, который укроет нас под своей сенью, уже буквально рукой подать. Стискиваю зубы и бегу к деревьям, до которых меня отделяют уже считаные шаги.

Слышу сзади чьи-то крики. Оборачиваюсь и вижу, что это русские. Мы изо всех сил устремляемся к лесу — единственному месту, способному спасти нас. Над головой снова свистят пули. Один из полицейских бросается вправо и исчезает в кустах. Мы все так же бежим вперед, не понимая, что адская пляска смерти продолжается. Я задыхаюсь от быстрого бега и судорожно хватаю ртом воздух. Останавливаюсь и, оглядевшись по сторонам, забрасываю пистолет далеко в поле. Скоро преследователи оказываются возле нас. Бегство закончено, игра проиграна.

Мне кажется, будто залитое солнцем поле покрыто полупрозрачной вуалью. Где-то рядом заливается бодрой трелью незримый жаворонок. Чувствую себя смертельно усталым. Мне кажется, что я побывал в аду. Несмотря на очарование весенней природы, все представляется мне совершенно бессмысленным. Пережитый недавно ужас войны, смерть, кровь, страдания — зачем все это?

Мы идем к шоссе, пересекающему ровной линией поля и луга. Шагаем, склонив головы, на изрядном расстоянии друг от друга. Я отстаю, потому что дает знать о себе боль в ноге. Рядом, окружая нас со всех сторон, идут русские. Мы терзаемся одними и теми же вопросами: «Что с нами будет? Неужели нас расстреляют? Когда это случится, сейчас или немного позже?» Неожиданно один из конвоиров останавливается и ждет меня. В голове мелькает мысль: «Неужели это конец?» Я медленно приближаюсь к нему. Русский берет меня за руку, и я испытываю невыразимый ужас. Неужели он сейчас отведет меня в сторону и расстреляет? Неожиданно понимаю, что он хочет поддержать меня, предлагая опереться на его плечо. Фактически он уже ведет меня. Мой сопровождающий предлагает мне сигарету и закуривает сам. «Война окончена! Все по домам!» — говорит он. Я изумлен. Чувствую, как с меня спадает огромное напряжение последних дней. По моим щекам текут слезы. Это слезы облегчения и радости осознания того, что враг такой же человек, как и ты.

Останавливаемся у края дороги. Офицер приказывает нам построиться и отводит в сторону раненых. Здоровые солдаты медленно идут дальше, мы же остаемся у дороги и садимся. Ждем приезда грузовика. Неожиданно до моего сознания доходит: я жив, я спасен. Я понимаю, что время страданий и смерти осталось в прошлом, исчезло, как дурной сон. Теперь у меня есть только настоящее и будущее, пусть даже туманное и пугающее.

У обочины останавливается грузовик. Русские солдаты помогают нам забраться в кузов. Нас отправляют в Бранденбург, в госпиталь. Оживает мотор, и машина берет с места, увозя нас в неизвестность. Тем не менее мы полны уверенности в мирном будущем. Самое главное, что мы живы. Лучи заходящего солнца заливают нежным светом поля и луга. Война закончена.