В начале перемен - Михаил Давидович Харит

которые примутся вас защищать. Мироздание растревожено как улей. По существу, грядёт последний бой. Множество потусторонних сущностей имеет свои интересы в предстоящем событии. Кто-то желает апокалипсис, другие – нет, третьи лишь делают вид, что исполняют неведомую волю. Впрочем, нам всем не привыкать.

Андрей сжал Ольгину руку.

- Что-то мне неспокойно, – шепнул он на ухо.

- Правильно. Хочешь, представим все ужасы, которые могут случиться, и поволнуемся вместе.

Ольгу бесило безразличное спокойствие Вадима, умствование Максима с его библейскими цитатами. То ли дело живая эмоциональность Андрея. Почему супермены вбили себе в голову, что при всех обстоятельствах следует оставаться непроницаемо спокойными? Они похожи на памятники самим себе. Хоть сейчас пакуй их в бронзу и ставь на площадь Ватикана. Граждане туристы, перед вами скульптурная группа «Вершители судеб человеческих». А уж Анри, тот вообще величественное изваяние античного героя, нависающее над бренным миром.

Только Андрей может позволить себе быть слабым, эмоциональным и поэтому настоящим. Неужели мировая катастрофа грохнет всех? А она так и не побывает замужем, не родит ребёнка. Видимо, не судьба. Вот и друга она воспринимает как забавную плюшевую игрушку. Говорят, у девушек любовь вызывает озноб, замирает сердце, потеют ладони, ноет живот, слёзы застилают глаза… Типичные признаки вирусной инфекции. Хотя влюбиться по-настоящему, головой в омут, было бы забавно. Вот-вот. Забавно! И ничего другого ей не дано. Как не дано сосне резвиться с дельфинами в океане.

- И еще, – продолжал монумент барона. – Руководителем вашей группы будет Ольга.

Внезапно назначенная начальница опешила. Почему она? Ей вообще наплевать на корову, её пепел, человечество, загадочное исчезновение Софии.

Похоже, и Вадим с Максимом были удивлены. Тем более что Анри добавил, тщательно произнося слова:

- Прошу слепо выполнять её команды, даже если они покажутся нелогичными.

Вадим с подозрением посмотрел на барона:

- Что делать с пеплом, когда найдём его?

- Вот она и скажет.

- Откуда же я узнаю? – заметила Ольга, которой совсем не нравилось неожиданное назначение.

- Когда придёт время, у тебя будет готовое решение. Отойдём, дорогая, хочу тебе сказать кое-что наедине.

Подумала: может быть, и хорошо, что заранее ничего не знает. Наверняка, чтобы спасти человечество, придётся совершить немало гадостей. Добро не бывает без изрядной порции зла.

С сожалением поднялась со ставшей родной скамейки и, ведомая галантным спутником, отправилась по тропинке, ведущей к зарослям тростника. Барон молчал, лишь любезно пропустил вперед.

Заросли расступились, и они оказались на берегу болотистого залива. Пара сотен фламинго бродила на неимоверно длинных и тощих ногах по отмели, опустив такие же длинные и тощие шеи в воду. Отчего казались инопланетными боевыми треногами марсиан. Только маленькими и хрупкими. Неожиданно птицы подняли головы, взглянули на пришельцев и раскрыли крылья. С изнанки перья оказались ярко-розовыми, и залив окрасился красным. Кровь, кругом кровь.

Анри на ходу сунул ей в руку записку:

- Убери, даже не разворачивай. Потом прочитаешь и сожжёшь. Это инструкция, что делать, когда найдёшь пепел. Закончишь – свяжешься со мной. Хочется надеяться, что к тому времени мы ещё будем живы.

- Мы?

- Ты и я, по крайней мере. Если что-то непонятно, не стесняйся спрашивать.

- Пока всё ясно.

Ольга спрятала бумажку в карман.

Они прошли еще немного и оказались с противоположной стороны острова. Там стояла огромная арка, сотни лет назад служившая воротами в город. Вышли наружу. Рядом на остатках старинной дороги, среди тростниковых зарослей, виднелось нечто совершенно инородное этому месту: вертолёт барона, похожий на яркую детскую игрушку-стрекозу.

- Куда идём?

- Всё. Пришли. Мы за границей города, и нас вновь видят и слышат потусторонние силы.

«Ага, значит, он хочет сказать нечто такое, что должно быть известно мирозданию. Интересно…»

Барон молчал, разглядывая крохотную ящерку с грустными глазами дракона, недовольного своим ростом. Рептилия распласталась на камне, терпеливо поджидая добычу.

- Объясни мне вашу народную сказку, пожалуйста.

- Какую?

- У пожилых фермеров была курочка по имени Ряба, которая снесла золотое яйцо. Явное чудо. Возможно, награда за тихую и праведную жизнь…

Ольга смотрела на задумчивого Анри. Не похоже на приступ старческого слабоумия.

А тот продолжал тихо говорить:

- Потом все пытались разбить яйцо, а получилось лишь у крохотной мышки.

Надо же, как хорошо знает русский фольклор. Умеет удивить. И Ольга решила объяснить:

- Смысл в том, что большое событие может произойти неожиданно от крохотного источника. Мышка случайно задела хвостиком…

- Это как раз понятно. Но зачем колотить божий дар, уничтожать ценную вещь?

Ольга задумалась. Действительно, на кой чёрт понадобилось избавиться от свалившегося на голову богатства? Наконец сказала:

- Русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Когда-то так же рушили дворцы и церкви.

Анри неожиданно улыбнулся:

- Я тоже так подумал. У русских есть абсолютная непредсказуемость в характере. Вы способны действовать наперекор богу, чёрту и всем подряд. Это вдохновляет попросить тебя исполнить важное поручение. Прямо в тему…

- Вся внимание.

- Если повстречаешь Софию, пожалуйста, убей её.

- Не поняла. Что значит «если встретишь»? Шла-шла, и вот те раз, навстречу Софочка. Она мне: «Привет!» А я: «Упокой господи твою душу»?

- Не надо вопросов. Просто сделай, как я прошу.

- Вадим подошёл бы лучше.

- Нет. Мне виднее. Извини.

Ольга молчала. Дурят нашего брата. Сказки рассказывают. Любой человек – клубок противоречивых побуждений. Сегодня желает одно, завтра другое, послезавтра сам не знает, чего хочет. Может быть, тот, чей мы образ и подобие, так же противоречив и запутан.

- Сожалею, задание действительно не самое приятное.

- Да. Плевать… Кого скажете, того и грохну. Хоть вас.

Потусторонние силы управляли событиями, гнали их, словно пьяный шофёр машину. И катастрофа была совсем рядом. Ольга не боялась Конца Света. Но что делать, если он не состоится? Жить дальше? С открытой раной в груди на месте сердца, боль от которой заставляла мотаться по белу свету в поисках забвения?

Иногда ей казалось, что рана зарубцевалась. Но происходило событие, где она проявляла себя десятком разновидностей бездушных сук, и оказывалось, что ничего не изменилось. Ноющая пустота терзала ещё хуже, будто в проткнутую когда-то дыру вставили острый шампур и прокрутили. Может быть, этим острым шампуром была её тоска? Она свыклась с этой болью, оставив слабую надежду, что однажды само пройдёт. Само не проходило.

Вдруг вспомнила маму. В своей заурядной судьбе та нашла узкую щель, сквозь которую проникала в блистательный мир. Это были книги. Они магическим образом давали ей надежду: может быть, завтра или через год, но всё изменится. С такой верой можно сводить баланс бухгалтерских отчётов, возвращаться из убогого кабинета в крохотную душную квартиру к готовке, стирке, уборке. Неужели в этом человеческое предназначение? «Нет!»