Всего одна неделя - Линда Ховард

Ноги совсем замерзли, а потому я направилась в общую комнату, взяла блокнот, в который записывала прегрешения Уайатта, и уселась в кресло, плотно закутавшись в халат.

То, о чем мама говорила ночью – а ведь беседа эта состоялась всего лишь несколько часов назад, – дало толчок определенной цепочке мыслей. Сложность заключалась в том, что отдельные сегменты до сих пор не соединились. Tax что, строго говоря, цепочка еще не оформилась, потому что она предполагает именно соединение. При этом отдельные ее звенья лежали, словно ожидая, что кто-то их возьмет и надежно скрепит в единое целое.

Главная ценность разговора с мамой заключалась в том, что мама выразила мои мысли, но сумела повернуть их по-своему. Кроме того, она углубилась в историю, в старшие классы школы, когда Мелинда Коннорс устроила настоящую истерику. Меня наградили титулом «Королева выпускного бала». А поскольку я уже была старшей в группе поддержки, завистливая девица решила, что столько почестей сразу – слишком жирно. Совсем не очевидно, впрочем, что Мелинда стала бы королевой вместо меня, потому что ее физиономию вполне можно было бы поместить на плакат «Союза страхолюдин», существуй такой на свете. Однако эта особа сохраняла самое высокое мнение о собственной персоне и считала, что я стою у нее на пути.

И все же убить меня пыталась не она. Мелинда Коннорс вышла замуж за какого-то недоумка и переехала в Миннеаполис, так что теперь радует народ в тех краях.

Мама навела меня на мысль о том, что сегодняшние неприятности вполне могут уходить корнями в глубь времен. Я же пыталась думать о каких-то недавних событиях и отношениях, в частности о последней девушке Уайатта или о моем последнем парне. Однако все эти рассуждения не выдерживали критики, поскольку именно Уайатт был последней значительной фигурой в моей жизни, а его даже трудно было назвать бойфрендом – настолько быстро он тогда ретировался.

Я начала записывать в блокнот отдельные пункты. Они все еще оставались разрозненными звеньями, хотя рано или поздно непременно должен был найтись тот самый гвоздик, который смог бы соединить их в единое целое.

Сверху донесся шум воды. Звук означал, что Уайатт проснулся и принимал душ. Я включила телевизор, чтобы узнать погоду: жара, жара и жара. Потом снова уставилась в блокнот, обдумывая, чем занять время. Сидеть дома отчаянно надоело. Первый день оказался просто потрясающим, второй, то есть вчерашний, уже отдавал скукой. Если же придется остаться в четырех стенах еще и сегодня, то могут случиться самые непредвиденные неприятности – исключительно от безделья.

К тому же я прекрасно себя чувствовала. Левая рука заживала уже седьмой день, так что мышцы работали вполне исправно. Я могла даже самостоятельно одеваться. Боль и ломота после автомобильной аварии тоже почти исчезли благодаря йоге, пакетам со льдом и многолетней практике общения с утомленными мышцами.

Минут через пятнадцать Уайатт спустился и нашел меня перед телевизором.

– Новый список? – с опаской поинтересовался он.

– Да, но не твой.

– Хочешь сказать, что составляешь перечень злоупотреблений и других людей?

В вопросе послышалась обида, словно он считал себя единственным, кто достоин подобного списка.

– Нет, составляю список свидетельств и улик. Уайатт наклонился, чтобы поцеловать меня, и попутно заглянул в блокнот.

– А с какой стати сюда попал твой красный «мерседес»?

– Я дважды видела его во сне. Это должно что-то означать.

– Может быть, то, что белый разбит вдребезги и тебе очень хочется вернуть красный? – Еще один поцелуй. – Что желаете на завтрак? Французские тосты? Или яичницу с сосисками?

– Устала от мальчишеской еды, – призналась я, вставая и послушно шлепая на кухню. – Почему у тебя нет девчачьей еды? Хочу девчачьей еды.

С кофейником в руках Уайатт на секунду замер.

– А разве женщины едят не то же самое, что мужчины? – осторожно полюбопытствовал он.

Иногда этот парень просто не может не раздражать.

– Ты уверен, что был женат? Ты же совсем ничего о нас не знаешь!

Уайатт налил себе кофе и поставил кувшин на место, на горячую подставку.

– Я как-то не обращал внимания. Раньше ты ела то же самое, что и я.

– Исключительно из вежливости, чтобы не обидеть радушного хозяина. Ты так старательно меня кормил.

Уайатт на секунду задумался.

– Дай только выпью кофе и тогда уж отомщу сполна. А тем временем приготовлю завтрак, и ты его съешь как миленькая, потому что другого нет, а голодать я тебе не позволю.

Подумать только, он обижается из-за каждой мелочи.

– Фрукты, – пришла я на помощь. – Персики. Грейпфруты. Цельный пшеничный хлеб для тостов. Йогурт. Иногда каша. Вот что значит девчачья еда.

– Стоит ли заботиться о здоровой пище? Если ты ешь йогурт и при этом до сих пор жива, значит, способна есть буквально все. Ведь эта штука просто отвратительна.

– Тебя никто и не заставляет это есть. Просто нужно, чтобы в доме была и девчачья еда – для меня. Естественно, если мне предстоит здесь остаться.

– Насчет того, чтобы остаться, сомневаться не приходится. – Уайатт засунул руку в карман джинсов, что-то вытащил и бросил мне: – Вот.

Я поймала маленькую бархатную коробочку, повертела в руках, но открывать не стала. Если в ней скрывалось именно то, о чем я думала... Коробочка полетела в обратном направлении. Уайатт подставил ладонь и нахмурился:

– Не хочешь?

– Чего не хочу?

– Это же обручальное кольцо.

– О, так в коробочке лежит обручальное кольцо? И ты мне его так небрежно швырнул?

Да, такой колоссальный промах надо записать на отдельной странице самыми большими буквами и, когда дети вырастут, показывать им в качестве примера того, как не следует поступать.

Бладсуорт склонил голову и задумчиво взглянул на меня-босиком, в длинном, не по росту, халате, напряженно прищурившись, я ждала его дальнейших действий. Улыбнувшись, он подошел ближе, сжал мою правую руку и поднес к губам. Потом элегантно опустился на одно колено и снова поцеловал мне руку.

– Я люблю вас, Блэр Мэллори, – с тяжеловесной торжественностью провозгласил лейтенант Джефферсон Уайатт Бладсуорт. – Согласны ли вы выйти за меня замуж?

– Да, согласна, – также торжественно ответила я. – Потому что я вас тоже люблю.

Ответственный момент закончился. Я бросилась в раскрытые объятия. Равновесие удержать не удалось, и мы оказались на полу; правда, Уайатту удалось приземлиться на пятую точку, так что ничего страшного не произошло. Некоторое время мы целовались, потом халат как-то сам собой сполз и произошло то самое, о чем вы скорее всего подумали.

Придя в себя, мы нашли бархатную коробочку – она закатилась под буфет – и вместе открыли крышку. Уайатт вынул очаровательное колечко с бриллиантом и осторожно надел мне его на безымянный палец левой руки.