Похоть - Шарлотта Физерстоун

— Благой боится, что аромат твоего возбужденного лона заставит его перейти грань безумия. Твоей сущности достаточно, чтобы поставить любого мужчину — смертного или из фей — на колени, и я, моя милая, не исключение.

Спустя полчаса карета остановилась перед городским домом Леннокса. Тейн все еще был рядом с Честити, сжимая ее в объятиях. Она тонко улавливала присутствие любимого, словно он сидел здесь во плоти. В его ласковых руках она чувствовала себя такой безмятежной, такой обожаемой и любимой… Успокаивающее тепло разлилось по телу Честити, и она вдруг осознала, как много стал значить для нее Тейн. Сначала она боялась его, боялась своего влечения к нему, пыталась бежать от него. Видит бог, она изо всех сил старалась держать Тейна на расстоянии вытянутой руки, но он смело встретил ее неодобрение, стойко не поддался мольбам оставить ее в покое и вместо этого стал еще настойчивее добиваться ее. И в конечном счете овладел не только ее телом, но и ее сердцем.

— Тогда позволь мне взять тебя с собой, — раздались в сознании Честити произнесенные шепотом слова. — Разреши мне забрать тебя в свое королевство.

Она и колебаться не стала, ответив:

— Да, забери меня в свое темное королевство.

Кром наблюдал, как три женщины поднялись по ступеням городского дома. Он проигрывал. Впервые в своей жизни благой мужчина-фея чувствовал, как его начинает охватывать необузданный, не поддающийся никакому контролю гнев. Проклятый неблагой ублюдок! Каким-то образом этот чертов Тейн нашел способ забраться в карету! Кром по запаху уловил его присутствие. Почувствовал, как сама атмосфера внутри салона изменилась, когда тело Честити охватил томительный жар, а ее возбуждение наполнило собой воздух. Этот негодяй соблазнял ее прямо под носом Крома, и тому, черт побери, ничего не оставалось делать, кроме как молча наблюдать и ощущать, как член наливается твердостью при виде Честити, содрогающейся в муках оргазма.

Она на удивление хорошо скрывала свое состояние, но он, мужчина-фея, все понимал. Чувства благого были острее ощущений смертных, и он явственно слышал, как кровь Честити бурлит по ее венам, как учащается ее дыхание, как приоткрываются в сладкой истоме ее губы. Уловил он и аромат меда, сочившегося из ее тела.

Проклятье! Он со всей силы хватил по стене кареты крепко сжатым кулаком. Он не мог потерять Честити, уступить ее этой неблагой свинье! Но именно это и происходило. Тейн собирался забрать эту женщину к своему двору, и она готова была следовать за ним по доброй воле. Кром не мог этого допустить. Не только потому, что хотел развлекаться с ней в постели, но и потому, что должен был заполучить ее как олицетворение добродетели. Он нуждался в Честити, если собирался свергнуть свою мать с престола.

В сложившейся ситуации можно было прибегнуть лишь к одному-единственному средству — заставить Честити отвернуться от Тейна. Существовал лишь один способ сделать это — открыть ей истинную цель его намерений на этой людской земле. В этом случае Честити отказалась бы от темного мужчины-феи, а Кром одержал бы верх над неблагими.

В отличие от нечестивого противника, светлый мужчина-фея не нуждался в добровольном согласии Честити. Он мог забрать добродетель даже против ее воли. Тейн такой роскоши не имел. Темному мужчине-фее наверняка будет еще труднее убедить Честити поверить в его искренность, когда Кром разоблачит его, открыв истинную цель его настойчивых и пылких ухаживаний.

Честити была женщиной, а каждая женщина, независимо от того, к какому виду она относилась, не желала быть использованной — особенно мужчиной, которого искренне любила.

Любовь Честити к его темному неприятелю не значила для Крома ровным счетом ничего. Он не нуждался в ее любви. Только в ее теле и сыновьях, которых она подарила бы ему.

Она спала. Тейн долго наблюдал, как она принимала ванну, как расчесывала свои длинные волосы, сидя в тонкой сорочке перед туалетным столиком. Похоть уговаривала подхватить ее на руки и отнести в постель, погрузившись в ее восхитительное тело. Собственно, Тейн желал того же. Начиная с поездки в карете, куда Честити взяла его с собой, нанеся на тело твердые духи из медальона, темный мужчина-фея горел желанием овладеть ею.

Кром, эта скотина, искоса поглядывал на нее все это время, и Тейн четко видел картины, мелькавшие в его сознании. Убеждался в том, что благой хочет ее отчаянно, неудержимо — и всеми возможными способами, — точно так же, как и он сам.

Честити не была в полной безопасности. Даже после того, как Тейн лишил ее невинности, сделав своей, угроза для нее не миновала. Дело в том, что феи никогда не отвратили бы подобные вещи. В отличие от смертных этих волшебных созданий никогда не оттолкнул бы опыт женщины в плотских утехах. Они частенько делились женщинами между собой, так что Крома ни за что не отпугнул бы тот факт, что Тейн взял девственность Честити.

Нет, единственный возможный способ обеспечить ей настоящую безопасность от притязаний Крома и Благого Двора — это забрать ее в свое королевство. Честити уже согласилась на это, и Тейн не хотел бы задерживаться здесь, во владениях смертных. Он не мог рисковать таким шансом, ведь добродетель могла передумать.

Высясь над Честити, Тейн наблюдал, как она спала, подложив ладошку под щеку. Да, теперь он в полной мере осознавал, что это был единственный выход. Знал, что скоро неминуемо наступит эта важная ночь.

Темный принц понимал, что должен поднять свою суженую на руки и унести ее прочь, но похоть так и кипела внутри, не желая успокаиваться. Стоило один раз взглянуть на эту женщину, и оба — мужчина-фея и его грех — неудержимо захотели ее.

Тейн медленно откинул одеяла, и перед ним предстало бледное тело Честити, омываемое лунным светом. Груди, округлые и полные, вздымались и падали в такт ее глубокому дыханию во сне. Она ждала его. И Тейн не мог сопротивляться явному приглашению ее обнаженного тела.

Он с жадностью окинул взглядом роскошные формы Честити, дрожа от предвкушения и упиваясь всем, что так желал увидеть. Поток лунного света освещал ее тело и маленький треугольник между ее бедрами, которые она распахнула для Тейна. Он положил ладони на пышные груди, поглаживая сосок и наблюдая, как он сморщивается под подушечкой его большого пальца. Уже мучительно возбужденный, Тейн чувствовал, как все больше набухает его мужское естество, и, чтобы хоть немного уменьшить ноющую боль в чреслах, он провел членом по молочно-белому бедру Честити. Это нисколько не уменьшило его сладостных страданий, и он стал снова и снова водить членом по гладкой коже, еще больше мучая и распаляя себя видом своей плоти поверх тела Честити.

Она пошевелилась и вздохнула, медленно пробуждаясь, пока Тейн поглаживал ее груди. Скользнув взглядом по лицу возлюбленной, принц заметил, как приоткрылись ее губы, когда он свел груди вместе и стиснул их. Черт возьми, он просто обязан был ощутить прикосновение этих пухлых губ, кольцом сжимающих член, глубоко всасывающих его в себя.

Опустившись на колени, Тейн развел бедра Честити шире и завис между ними, опершись на руки. Наклонившись, он провел губами по ее груди, скользнул вниз, к животу, где покружил вокруг пупка теплым языком. По ее коже побежали мурашки, стремительно распространяясь вдоль живота. Вытянувшись на постели, Честити потянулась к Тейну, сжимая его волосы и поглаживая указательными пальцами его чувствительные уши. Он застонал и снова потерся членом о ее бедра. Похоть оглушительно кричала в его голове, а кровь темных фей почернела и опасно забурлила.