Коммуна, или Студенческий роман - Татьяна Соломатина

– Во-вторых, она бы за меня замуж не вышла.

– А может, просто стоило всерьёз предложить, брат?

– Эй! Друзья мои! Я тут, я жива, так что не надо меня обсуждать вдоль и поперёк.

– Мы не тебя, детка. Мы себя, – Примус обнял Полину за плечи. – Эх, хороша Маша – да не наша!

Всё-таки ему не было равных в сглаживании острых краёв. Вот это-то и плохо. Лучше глубокая колотая или резаная рана души, чем хронически персистирующие гематомы. Или?.. Да кто его знает!

Кстати, Полина отчасти не врала. Она, наконец, выспалась. Сдала госы, уволилась с работы и выспалась. К тому же это очень прекрасно – просыпаться в каюте люкс в крепких мужских объятиях, нежиться в ванне с душистой пеной, а не умываться холодной водой и исполнять танец с тазиками на территории отдельной комнаты. Получать в постель кофе, персики и виноград. Иметь по желанию самые модные кофточки и самые прекрасные сапоги. И вообще – быть замужем не так уж плохо, как кажется. К тому же – море красивых фотографий в красивом платье, и вообще – «любой каприз, деточка!..». Очень даже неплохо.

Так, по крайней мере, казалось Полине Романовой на парапете Приморского бульвара первого сентября, в самом начале третьего курса. Она была ослепительно хороша в бирюзовом костюме – короткая юбка, умопомрачительный пиджак, – её и без того длинные ноги лишь удлинялись за счёт высокого каблука голубых – в тон костюму – туфель. Да и сумка была уже не та – какая-то турецкая, из кусочков, – а вполне себе цвета ультрамарин одного известного итальянского производителя. Куда той Оксане.

Девочки – такие девочки… Но надо признать – даже самые лучшие из них всё равно дряни!

Тигр очень не хотел переезжать. Куда? Зачем? Тут так гениально всё устроено, в этой коммунальной квартире. Ах, если бы можно было жить тут вдвоём с этим прекрасным Примусом. Нет-нет, его, Тигра, свой человек – Полина. Она знала тайну его имени, и теперь он пожизненно за неё в ответе. Но почему?! Почему нельзя было выйти замуж за Примуса и жить всем втроём в этой прекрасной комнате?! Примус бы отучил Полину беспокоиться, едва Тигр пропадает из её поля зрения. Вон, он почти всё лето с ним прожил – и никаких неприятностей. Еда – по первому требованию, за лотком следил добросовестно, а что ты там делаешь, где гуляешь – Примуса не интересовало. Потому что понимает. Весной, помнится, стоило только прогуляться на сутки-другие, как свой человек Полина начинала с ума сходить и развешивать по микрорайону объявления: «Пропал кот, полосатый, мальчик, зовут Тигр». Мальчик! Ха-ха! Вот Примус понимал, что Тигр – мужчина. А для мужчины главное – свобода воли. Если умеешь ею пользоваться, конечно… Ой, а когда он явился с рваным ухом? Полина схватила его, потащила в какое-то отвратно пахнущее помещение, и там его обрызгали чем-то гадким, а она ещё за это и платила! Уж лучше бы тюльки купила – ухо бы быстрее зажило! Эту же гадость с противным металлическим привкусом ещё и слизывать пришлось. А уж что там ей, в том отвратно пахнущем помещении, предложили… Ох, мужики! Лучше вам этого не знать! И, главное, у Полины какие-то сомнения во взгляде появились… А ещё свой человек называется! Слава богу, они цену сразу озвучили. И она ответила, что подумает. Вывернулась. А если б деньги были, тогда что?.. А Примус сказал, что кот без яиц – это диванная подушка! Молодец! Ох, если бы свой человек Полина и Примус жили вместе с ним, с Тигром… Тогда бы у него получилось бы сразу два своих человека. Ну, может, не два, но полтора – точно! Он бы ничего больше и не желал. А теперь вот пакуйся и переезжай к этому Глебу. С какой такой радости? Поженились они! Ну и на здоровье! Наши вон каждую весну по двадцать раз женятся – и никаких тебе переездов. Поженился себе – и домой. В принципе, хоть Тигр очень сильно любит Полину, но он не против остаться тут, с Примусом… Но нет. Какой-то там кодекс кошачьей чести. Ты в ответе за своего человека, открывшего тебе тайну твоего имени. Какая там, к чертям, свобода воли…

– Слушай, Примус. Уже съезжаю, а так в суматохе и не поняла, кто тут Вечный Жид? В чём его вина? Кому он и в чём отказал?

– Ну, это проще простого, детка. Это наверняка уже и твой кот уразумел. Вечный Жид – это всего лишь несчастная старушенция Аверченко. Неля Васильевна. Как ты сама не догадалась? Там же всё написано!

– Где?

– Да вот здесь. – Примус поднялся и достал из шкафчика тугую пачку писем. – Прости, я тут почитывал летними ночами. Ничего?

– Чёрт! А я так и не удосужилась.

– Маленьким девочкам свойственно упускать главное. Переписка твоей бабушки-тётушки и родного брата этой Нели – это что-то. Эпистолярный роман.

– И при чём там «несчастная старушенция»? Хм… Несчастная, скажешь тоже! Да она гадкая и мерзкая.

– Да. Тем и несчастная. Понимаешь ли, как я смог уловить между строк, Неля Васильевна пылала к своему брату не совсем сестринской страстью. И, разумеется, её скрывала, потому что – низя! А тут появляется твоя тётка. Любовь. Затем война. После войны – ещё хуже. Виктор Аверченко возвращается с войны в комнату твоей тётки. Женится на ней, всё честь по чести. А Неля начинает на него доносы строчить, мол, сотрудничал с оккупационными властями. Всю корреспонденцию из их ящика Неля вскрывает первой. А они её – не то для конспирации, не то в шутку – начинают называть Вечным Жидом. При том при всём, что ничего такого особенного, – древние греки вместе с Шекспиром отдыхают. Потому что тут всё на фоне коммунальных кастрюль, дежурств по туалету и прочей густонаселённости и включённости в процесс всех проживающих и мимо пробегающих лиц. Сама почитаешь, когда захочешь. А отказала им несчастная – тогда ещё не старушенция – всего лишь в праве на любовь. Прокляла их как-то там по-своему, по-еврейски. Уж не знаю – я в таких культурологических сведениях не подкован, – подействовало или нет. Но вроде как Витя Аверченко отправился в мир иной чуть не сразу после. Ну а тётка твоя и ныне жива и здравствует. Может, потому, что русская? А может, потому, что здоровее? Или потому, что женская ненависть – основной движущий механизм женской витальности. Прям даже не знаю, как они нынче живут-то с Нелькой в разлуке? М-да… Лучше, когда одну бабу любят несколько мужиков, чем когда одного мужика – несколько баб. Мужчины не так… не так фатальны…. Я вот кое-что другое тут вычитал, куда более важное для тебя. – Примус порылся в пачке, выудил письмо, быстро нашёл нужное место и прочитал вслух: «…что от Александра Александровича Чекалина, полного кавалера георгиевских орденов, помещик по приходе его со службы вольную дал и подарил камский дом, в котором родились: Александр, Николай, Полина и Люба. Полина стала Евдокимовой, а Люба – Верещагиной. Потом у моего деда пошли дети: Надя, Валя, Евгения и Сашка…» Ну и так далее, и так далее… Это твоей бабушке-тётке её, как я понимаю, отец пишет. Родословную рассказывает, чтобы помнила. Или чтобы знала. Тебе знакомы фамилии?

– Да, конечно, знакомы. Тётка Валька сама Чекалина, а Евдокимова – у меня сестра в Питере, Евдокимова. Спички детям не игрушка! – Полина хихикнула. – Я у неё правилами безопасности интересовалась, и вообще мы с ней дружили.