Бегущая во сне - Марина Орехова

— Прости, прости, прости! Я ведь тоже настрадалась.

— Ну да, конечно… Особенно во дворце этого мистика. Сплошные страдания! Балы, бухло, картишки…

— Это были карты Таро! Никто в них не играл…

— Да, да… Короче, Таша! Еще раз сбежишь в эту Феерию и можешь назад не возвращаться! Я сдам тебя на органы, пока ты будешь в отключке. Мне тут маньячки в теле сестры не нужны. — смешно запричитал Евсей и пригрозил сестре пальцем. Та громко рассмеялась и погладила брата по руке.

— Мне больше не за чем сбегать. Я так соскучилась по тебе, маме… И по себе. Столько всего хочу сделать! Но сначала есть одно важное дело, в котором мне нужна твоя помощь.

— Ну начинается… Что опять удумала?

— Ты знаешь адрес Беловых?

Евсей застыл, не донеся чашку с кофе до рта, и уставился на Ташу, переваривая информацию.

— Беловых? Тех самых Беловых?

— Да. Мне нужно поговорить с матерью той девушки. Лизы.

— Ты из ума выжила там в своей Феерии? Она ж чуть не разорвала тебя в прошлый раз? Забыла?

— Поэтому я прошу, чтобы ты поехал со мной. Мне очень-очень нужно с ней поговорить и кое-что передать от Лизы.

Евсей чуть не поперхнулся кофе и отставил чашку в сторону, окончательно решив, что насладиться напитком ему уже не удастся.

— Ладно, я даже не хочу расспрашивать… Ни слова больше. Ты же все равно не отступишься… — сдался Евсей, подняв ладони вверх. Затем взглянул на часы, покачал головой и, схватив пиджак, вышел из-за столика, оставив на столе купюру за кофе. — Поехали. Покончим с этим. К черту совещание. Обойдутся без меня…

— Спасибо! — воскликнула Таша и с благодарностью посмотрела на брата. Она расправила платье и выехала из-за столика в инвалидном кресле.

Через пятнадцать минут белая ауди уже въезжала в тенистый узкий дворик, окруженный блочными пятиэтажками советских времен обычного спального района.

Во дворе шумно играли дети, визги мальчишек доносились со всех сторон.

У ряда самостроев, напоминающих сараи, какой-то мужик чинил волгу, пытаясь завести мотор. За столиком под раскидистой абрикосой четверо дедулек играли в карты, весело переговариваясь друг с другом.

На дорогую белую машину, подъехавшую к одному из подъездов, сразу же обратили внимание. Дедульки зашептались, с любопытством посматривая, к кому же это пожаловали дети или внуки на такой «крутой тачке». Владелец волги тоже отвлекся от починки своей «ласточки», искоса поглядывая на авто, а детвора уселась на лавке, как вороны на ветке, тыкая пальцами и восхищенно разглядывая красивую машину.

Таша несколько минут собиралась с духом, прежде чем покинуть безопасное укрытие — салон автомобиля — и выйти наружу, приковав к себе взгляды всех этих людей во дворе, а еще любопытных глаз, смотрящих из раскрытых окон и распахнутых балконов.

— Ты не передумала? — спросил Евсей, сочувственно сжав губы и сморщив лоб.

— Нет. Я должна это сделать. Ради Лизы и ради себя.

Таша глубоко вдохнула, сосредоточилась с закрытыми глазами и потянула за ручку двери. Евсей спешно выскочил из машины, приняв первый удар любопытства на себя, помог сестре выйти и усесться в кресло.

Евсей строгим взглядом оглядел всех любопытных зрителей, от чего те снова вдруг вспомнили о своих делах и перестали пялиться на «пришельцев».

Квартира Беловых была на первом этаже. Звонить в дверь даже не пришлось. Она распахнулась и на пороге показалась уже взвинченная мать Лизы в домашнем халате и с кухонным полотенцем в руках. Видимо, женщина уже успела заметить непрошенных «гостей» из окна.

— Вы как посмели сюда явиться? Я разве не предупреждала тебя, а, мерзавка? — загорлопанила она на весь подъезд, с ненавистью глядя на Ташу. Евсей сделал шаг вперед, загородив сестру. Женщина еле сдерживалась, чтобы не наброситься на девушку, но серьезный вид молодого человека все-таки заставлял умерить пыл. Из-за спины женщины показался худощавый мужчина в спортивных штанах, которые, он, по всей видимости, надел наспех только что.

— Лена, ради бога… Зайди в дом… — обратился он к жене, пытаясь оттащить ее от двери за плечо, но женщина стояла скалой.

— Прошу вас! Дайте Таше сказать! Ей было не просто сюда прийти! — вежливо заговорил Евсей, взывая к разуму разгневанной дамы.

— Уходите сейчас же! Не хочу ничего слышать от этой… — женщина с трудом, но сдержала очередное ругательство. Все-таки вежливый тон и опрятный вид Евсея в деловом костюме действовал на нее усмиряюще.

— Пожалуйста! Это очень важно, — выговорила Таша, с трудом дыша и боясь даже взглянуть матери в глаза.

— Нет. Уходите!

Женщина была неумолима. Ее голос стал тише, а скулы перекосились — она готова была разрыдаться, поэтому поспешила закрыть дверь.

— Пусть отец не рубит калину! Когда она зацветет, Лиза к вам вернется! — отчаянно выкрикнула Таша, пока дверь не захлопнулась перед ними. В подъезде повисла тишина. Дверь снова открылась. Мать Лизы побледнела, уронила тряпку на пол и стала медленно сползать по лудке. Муж подхватил ее под руки, Евсей тоже бросился помогать. Они отнесли женщину в полуобморочном состоянии на диван. Таша осталась в подъезде, не зная, что делать.

Мать быстро пришла в себя и начала плакать. Отец принес ей какие-то успокаивающие капли, а Евсей обмахивал женщину газетой, которую схватил со стола. В комнате работал телевизор, в углу был брошен пылесос. Из смежной комнаты с большими круглыми глазами осторожно выглядывал сиамский кот.

— Как она узнала про калину?… Миша, ты слышал?… Мы ведь наедине это обсуждали… Как же это? — женщина утерла слезы и смотрела на мужа глазами, полными тоски и удивления. — Пусть она войдет…

Евсей помчался за Ташей и помог ей заехать в комнату. Девушка дрожала, как осиновый лист, не зная, куда от волнения деть руки.

Женщина, тяжело дыша, тихо обратилась к Таше:

— Откуда ты узнала про калину?

Таша вцепилась руками в кресло, чтобы хоть как-то справиться с нервной дрожью, и трясущимися губами пыталась объяснить суть своего визита.

— Я видела Лизу во сне. Она просила передать вам послание, — сглотнув, начала Таша, глядя то на Евсея, то на женщину, то на ее мужа. Все трое уставились на нее. — Она просила перестать оплакивать ее, потому что это мешает ей начать новую жизнь. Она сказала, что отец не должен рубить калину. Когда дерево зацветет, в тот год она вернется в вашу семью внучкой.

Женщина внимательно дослушала Ташу и снова разрыдалась.

— Миша-а-а-уууу… — взвыла она, закрыв лицо руками, а мужчина бросился обнимать ее, тоже утирая слезы.

Евсей ободряюще похлопал Ташу по плечу и одобрительно кивнул ей, всем видом давая понять «все хорошо, Таша, держись». Девушка сжала ладонь брата и еле сдерживала слезы, глядя на ошарашенных отца и мать.