Скучаю по тебе - Кейт Эберлен

Когда свеча догорела, мы на ощупь спустились вниз, закрыли за собой дверь, сели в машину в полной темноте, и холодный воздух обжигал мою кожу.

2008 г.

ГУС

По радио объявили, что будет снег.

Предчувствие беды не оставляло меня с самого утра. За ночь мне пришлось несколько раз вставать, потому что у Беллы начиналась простуда – не насморк, а инфекция в легких, которая отзывалась во мне мучительной тоской всякий раз, когда раздавался ее кашель.

Я в растерянности сидел над своей тарелкой хлопьев. Шарлотта уже ушла на работу – выскочила из дома, буквально зажав в зубах кусок тоста. Мама разговаривала с Флорой на кухне, сидя за столом. Я поднялся наверх, еще раз измерил температуру Беллы, почти надеясь, что она окажется высокой и у меня будет повод взять больничный, но температура была ровно тридцать семь.

– Пожалуйста, не забывай, что ей нужно много пить, – сказал я маме, натягивая поверх костюма теплое пальто.

– Если помнишь, я вырастила двоих детей, – ответила она, направив куда-то в пустоту отсутствующий взгляд, затем заставила себя вернуться с небес на землю.

– Позвони, если ей станет хуже, хорошо? – попросил я, выходя на нашу неприветливую Вандсворт-стрит. Небо было тяжелым и пасмурным. – Думаю, Флоре сегодня лучше не ходить в садик, чтобы не возить с собой Беллу в такую погоду.

– Все с ней будет нормально. Мы же не хотим пропускать садик, да, Флора? – сказала мама.

Транспорта на дорогах было меньше обычного, видимо, все прислушались к предупреждениям синоптиков, так что на работу я приехал рано, и мое утро тянулось бесконечной чередой простуженных малышей с симптомами точно как у Беллы. И я говорил их родителям то же самое, что и своей маме, – побольше пить и в случае повышения температуры давать парацетамол. И успокаивал их, как и самого себя, что вирусные инфекции не поддаются лечению антибиотиками.

К обеду наконец пошел обещанный снег. Густой и мягкий, он быстро закрашивал белым цветом дворик больницы. Я смотрел словно завороженный, вспоминая детские годы, когда снегопад означал веселье и радость. Я представил, как обрадуется Флора, впервые увидев снег. В эти выходные обязательно слепим с ней снеговика. Может быть, по пути домой стоит заехать в магазин и купить ей санки? Воображаю, как сейчас Флора и ее подружки в садике восторженно прижимаются носами к оконному стеклу и ждут, когда же их выпустят поиграть на свежем снегу, который будет сминаться под их резиновыми сапожками. Когда зазвонил мой телефон и оказалось, что звонят из садика, я подумал, что словно заставил их позвонить мне силой воли.

– Скажите, пожалуйста, а за Флорой сегодня придут? – спросила воспитательница.

– Что, простите?

– Она уже двадцать минут ждет, когда ее заберут домой.

– Моя мама едет, она, наверное, стоит в пробке из-за снега.

Мозг сразу заработал на повышенных оборотах. Я представил, что мама поскользнулась, упала и разбила голову. В снежном вихре за окном всплыло, замаячило лицо Росса, белозубая улыбка, глаз не видно за зеркальной маской.

– У нас тут нет снега, – сказала воспитательница.

– А вы ей звонили?

– Да, и на мобильный, и на домашний, дважды, – ответила она.

Воображение нарисовало маму, лежащую на полу в кухне с сердечным приступом.

Или Белле стало хуже? Теперь я представил, что они сидят и ждут приема врача в больнице.

Я же чувствовал, что мне не стоит возвращаться на работу.

– Вы не могли бы оставить Флору в садике, пока я не заберу ее? – спросил я, пытаясь взять себя в руки. – Я приеду, как только смогу.

– Флора может остаться на дневные занятия, если хотите. Можем мы накормить ее обедом?

Я и забыл, что в садике есть и вторая, дневная смена.

– Да, спасибо большое! Я заберу ее вечером.

Я положил трубку и трясущимися руками набрал домашний номер.

Нет ответа.

Заведующая клиникой ела сэндвич у себя в кабинете, когда я вошел. Я объяснил ситуацию, чувствуя себя провинившимся школьником в кабинете директора.

– Ангус, конечно, вы можете идти домой, – высокомерно произнесла она. – Но я думаю, что ничего страшного не произошло. Не накручивайте себя.

Кажется, необходимость на все смотреть отстраненно и не принимая близко к сердцу сильно влияет на личность врача, работающего в поликлинике. Или просто эту специальность выбирали люди, изначально обладающие такими качествами, а я просто был не из того теста.

Когда я приехал домой, мамина машина была припаркована у входа. Погода в этой части города словно не могла определиться и выбрать между снегом и дождем, так что сверху падало что-то среднее: не то мокрый снег, не то дождь. Отрыв дверь, я услышал телевизор, включенный на полную громкость, так что я даже подумал, что мама могла просто не услышать звонка. Она что, глохнет? Может быть, предложить ей проверить слух?

Мама мирно спала в гостиной, на подлокотнике рядом стоял стакан с водой. Я выключил телевизор. Наверху Белла спала в своей кроватке. Лоб у нее был горячий, но, несмотря на хрипы, которые я все еще слышал, дыхание было глубоким и более спокойным, чем с утра. Никто не умер. Я успокоился и спустился вниз.

Набирая воду в чайник, я встревожился, увидев на столе почти пустую бутылку дешевой водки из супермаркета. Шарлотта никогда не покупала такую – только «Грей Гус».

Я вспомнил наш разговор с Шарлоттой, когда она наливала себе водку с тоником несколько дней назад.

– Ты что, пытаешься намекнуть мне, что у меня проблемы с алкоголем? – спросила она.

– Что?

– Ты разбавил мою водку? – Она понюхала бокал. – Она явно не такая крепкая, как обычно.

– Ого! Тогда у тебя точно проблемы с алкоголем! – сказал я.

Мы с ней тогда посмеялись.

Я посмотрел на бутылку. Потом вспомнил стакан, стоявший рядом с мамой. В последнее время меня несколько раз посещала мысль, что мама стала больше пить. Три бокала шампанского перед ужином в Рождество, потом несколько бокалов вина за столом и еще несколько рюмок бренди перед сном. Я тогда ничего не сказал. Рождество все-таки.

Неужели она пьет каждый день? Днем? И когда садится за руль?

Я взял бутылку и пошел в гостиную.

Глаза мамы медленно открылись и постепенно сфокусировались на бутылке в моей руке.

– Всего капелюшечку, – запинаясь, протянула она, выпрямившись в кресле и смахнув стакан на пол.

Я поднял стакан и понюхал его.

– По-моему, явно больше капелюшечки, – сказал я.

– Она от этттого луччче спит, – ответила мама, плохо выговаривая слова.