Больше, чем ты желаешь - Джо Гудмэн

— Вы что, решили уложить меня рядом с Оррином, черт бы вас побрал? Опустите револьвер.

Аллен прицелился в Люка.

— Ну, что скажете, док? Такое расстояние? Ближе или дальше?

— Пока не могу сказать.

— Во время войны вам приходилось лечить раненых. Должны же быть у вас какие-то соображения?

— Ну, скажем, ближе. — Доктор почесал бороду. — Гораздо ближе.

Аллен направил дуло револьвера себе в грудь.

— Так? — Доктор кивнул.

Аллен посмотрел на доктора, затем на Люка:

— Вам придется меня убедить.

— Покажите ему. — Доктор Эдвардс махнул рукой в сторону шерифа. — Покажите ему то, что вы показывали мне.

Люк колебался. Это дело касалось исключительно семьи, и здесь лучше не спешить. Они могут решить, что он выскочка, а ему хотелось, чтобы на него смотрели как на человека, защищающего интересы семьи, членом которой он стал.

Достав из кармана расписку Оррина, Люк протянул ее шерифу.

— Это было написано во время игры в доме Арчера.

Аллен взял бумагу, развернул ее и углубился в чтение. По его лицу невозможно было определить, что он думает по этому поводу. Прочитав расписку, он повернулся к доктору:

— Вы хотите сказать, что Фостер застрелил себя из-за потери «Конкорда»?

— Я не так уж часто виделся с Фостером. Накладывал ему гипс, когда он сломал ногу, спрыгнув с забора. Пару раз лечил его печень. Два раза приводил его в чувство, когда он отравился алкоголем и чуть не отправился на тот свет. Я не могу сказать, как бы он поступил, потеряв «Конкорд». Но если бы дело коснулось Элизабет, здесь я с уверенностью могу сказать, что — он пустил бы себе пулю в сердце.

Аллен долго изучающе смотрел на доктора.

— Из этого я делаю вывод, что вы все еще влюблены в нее.

На щеках доктора Эдвардса появился румянец.

— Я этого и не отрицаю. Я счастливо женат на моей Харриет почти тридцать четыре года, но осмелюсь заметить, что вряд ли найдется в нашем округе мужчина моего возраста, который бы не восхищался Элизабет Дентон. Она была в расцвете своей красоты, когда выходила замуж за Эндрю Гамильтона, и этот ее поступок разбил многие сердца.

— Но никто ведь не застрелился тогда, — заметил Аллен.

— Но многие подумывали об этом, — покачал головой Эдвардс. — У нас не хватило мужества сделать это, а Фостер мог так поступить.

Шериф посмотрел на покойника, но его застывшее лицо не могло помочь ему разгадать эту загадку.

— Скорее всего он направил бы револьвер себе в голову, — предположил шериф.

— Может, он и хотел, — пожал плечами доктор, — но в последний момент передумал. Может, револьвер выстрелил, когда он опускал или поднимал его. Боюсь, мы так и не узнаем, что произошло на самом деле.

Шериф снова начал рассматривать револьвер.

— Расскажите мне о вашей карточной игре, — попросил он Люка.

Люк, тщательно обдумывая каждое слово, изложил события того вечера, стараясь говорить только о том, что могли подтвердить Арчер, Типпинг и Дэниелс. Он не упомянул о записке с именем Уолтера Уингейта, которая вынудила Оррина отказаться от «Конкорда». Он преподнес все так, чтобы шериф подумал, что Оррин сделал это, сильно напившись.

— Я играл с Оррином в карты несколько раз, — задумчиво произнес шериф. — Возможно, я уходил слишком рано, потому что при мне он никогда не напивался до такой степени, чтобы ставить на кон свою собственность. Но зато я видел, как это делали другие. Вы подстрекали его?

— Не так, сэр. Он спросил, что я хочу получить в случае выигрыша.

— И вы пожелали «Конкорд»?

— Да. Я не ожидал, что он согласится, и был очень удивлен, когда меня поддержали его друзья. — Люк надеялся, что другие игроки не вспомнят о записке, которую он передал Оррину. Они не захотят обсуждать дела Клана с шерифом или, если шериф тоже связан с Кланом, не захотят выставлять себя дураками, рассказывая, что пытались завербовать в него Люка. — Послушайте, шериф. Оррин не был в восторге от того, что я женился на его падчерице. Он нанял меня реставрировать поместье. Он предоставил мне такую возможность, потому что я янки, и это единственное, что нас связывало. Откровенно признаюсь, что я не мог уважать и любить его, потому что он издевался над своей женой и падчерицей, а кроме того, довел «Конкорд» до такого состояния, что на его восстановление потребовалось много средств и времени.

— Вы воспользовались тем, что он был в нетрезвом виде?

— Он был достаточно трезв, чтобы подписать бумагу! — Люк взял у шерифа расписку и сунул ее в карман сюртука. — Не было никакого принуждения.

— Не думаю, что вы могли воспользоваться этим. — Аллен взял револьвер, провел пальцем по пяти звездам на его ручке из слоновой кости. — Никогда не видел ничего подобного. А вы?

— Нет, — легко соврал Люк. — Никогда до сегодняшнего вечера.

— Значит, вы не знали, что Оррин прихватил его с собой?

— Нет. Если припомните, мы ехали по отдельности. У Оррина в кабинете была целая коллекция оружия. Вы можете сами убедиться в этом, хотя, насколько я понимаю, оно в действительности принадлежало первому мужу Элизабет.

— Я ее видел, хотя подобного револьвера там не было. — Он посмотрел на Эдвардса: — А что вы скажете, док? Вам Оррин когда-нибудь показывал этот револьвер?

— Нет. Но я уже такой видел. Во время войны. Я лечил офицера-янки, у которого был такой револьвер. Я спросил о его происхождении и узнал, что их обычно выдают парами, хотя у него был всего один. «Ремингтонами» награждают офицеров за храбрость.

Аллен посмотрел на револьвер, затем на Оррина. — Тогда он определенно не принадлежал Эндрю Гамильтону или его мальчикам. Его не выдавали солдатам генерала Ли. — Он положил «ремингтон» на столик, где уже лежали четыре пули. Затем повернулся к Люку и доктору и задумчиво посмотрел на них: — Не возражаете, если я осмотрю дом? У меня есть вопросы к миссис Фостер и мисс Брай. Ну и, конечно же, я должен допросить негров. Они всегда все узнают первыми. Может случиться, что кто-то из них знает об этом револьвере. Может, они знают, кто и когда стрелял из него раньше. Я обнаружил четыре пули вместо шести.

— Вы можете допрашивать негров, но я настаиваю, чтобы вы оставили в покое Элизабет. Она уже сказала мне, что никогда не видела этого револьвера.

Аллен колебался, решая, должен ли он применить власть. Откровенность Люка нашла отклик в его душе. «Я не мог уважать и любить его…» Аллен испытывал те же чувства. У него не было особого желания искать убийцу, тем более что поиски могли привести к одному из игроков. Лучше не трогать таких людей, как Арчер, Типпинг или Дэниелс, если он не хочет повредить своей политической карьере. Оррин Фостер не принадлежал к числу влиятельных людей, к тому же теперь уже ничего не изменишь. Нет смысла задавать вопросы и его вдове. Проще всего поддержать версию доктора Эдвардса или связать смерть Оррина с другим янки — Лукасом Кинкейдом.