Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг. - Сергей Брилёв

Стоит признать, что и Хуан Руис довольно похож на того, кого британцы сфотографировали как «Ивана Русакова». Главное совпадение – сросшиеся брови. Кстати, на первый взгляд, они дают ощущение той самой «чернявости», о которой писали в характеристике SOE. Правда, если на фото из Лондона – 25-летний Хуан, то выглядит он значительно старше своих лет. В то же время не будем забывать, что южане раньше взрослеют и мужают. Их возраст определить сложнее.

Так он это был или не он? Сегодня мы можем одновременно и значительно расширить пределы возможных допущений, и самим себе «дать по рукам».

В РГАСПИ в личном деле первого кандидата в «Иваны Русаковы», Артуро Кабо Мартина, есть загадочная рукописная, как говорят профессиональные архивисты, «помета», датированная 17 декабря 1951 г.: «Совершенно секретно. Согласно сообщению КП [Испании, ] Артуро Кабо оказался провокатором»[987]. Как явствует из данных французских коммунистов, в 1946 г. Артуро был в Тулузе администратором журнала испанской компартии Mundo Obrero («Рабочий мир»)[988]. То есть, очевидно, выполнив «тайную миссию» (в Испании?), он не стал возвращаться в СССР, а осел в Западной Европе и скончался в 1992 г.[989] Никаких дополнительных пояснений о том, в чём же состояла его «провокация», в РГАСПИ не содержится. И всё-таки, кое-что можно предположить, зная послевоенный «крутой маршрут» нашего второго кандидата в «Иваны Русаковы» – «Ивана наоборот», несостоявшегося лётчика Хуана Руиса…

Как и Артуро, Хуан пережил войну, а после неё работал на некой московской «фабрике № 30» (по крайней мере, так это формулирует сегодняшняя андалусийская газета «Ла Опиньон де Малага»)[990]. Кстати, в этой фабрике можно угадать авиазавод под тем же номером – предприятие, при котором выпускник кушнаренковской спецшколы Агустин Гомес организовал футбольную команду под флагом «Крылья Советов» (целиком состоявшую из испанцев)[991]. Интересное совпадение. А Хуан Руис? Осенью 1948 г. его… арестовывают, сажают в Бутырку[992], а потом дают 10 лет лагерей[993]. За что?! Справку о том периоде жизни испанской общины в СССР подготовила для нас Роса Санс (дочь Анхеля Санса – последнего пилота-республиканца, остававшегося в живых в XXI веке и хранившего память о своих товарищах по авиашколе). Она написала: «Аресты 1946–1949 гг. и приговоры на восемь, десять и пятнадцать лет лагерей последовали за «антисоветскую пропаганду» и «шпионаж». В эти сети попались пилоты Хуан Беллоби Роиг, Хосе Туньон Альбертос, Мигель Гомес Сапатеро, Хосе Антонио Рамирес Рейес, Хуан Бласко Кобо и Хуан Руис»[994]. А ещё есть пояснения историка Луизы Иордаке, которая заслуженно считается главным в сегодняшней Испании летописцем общины «совиспанцев». Она уточнила следующее: «Аресты 1946–1949 гг. последовали в годы, когда [в среде “совиспанцев”] возродилось желание уехать из СССР». Луиза приводит слова одного из таких беженцев: «К сожалению, в советских органах и испанской [Коммунистической] партии не было недостатка в тех, кто политизировал проблему, интерпретируя желания воссоединиться с семьями как преступление, связанное с неблагодарностью к родине пролетариата. К приговорам приводили критика советского режима и визиты в иностранные посольства»[995]. Наш герой, не получив выездную визу, решил обратиться с жалобой на советские власти в ООН. Сделать это Хуан и его товарищи пытались через временного поверенного в делах Венесуэлы в СССР. Но тот посоветовал написать не в ООН, а Диего Мартинесу Баррио, в 1945–1962 гг. выполнявшему в изгнании обязанности президента поверженной Испанской республики[996]. Послание, составленное на его имя, в частности, гласило: «Пилоты, которые хотели уехать, попали в тюрьму и содержатся в концлагерях в Караганде […] Нашим желанием является то, чтобы были предприняты меры, способствующие нашему свободному выезду из этой страны». Письмо было подписано так: «Триста испанцев»[997]. И, хотя они пытались сохранить анонимность, советские внутренние спецслужбы перехватили бумагу и определили авторов.