Ведьмина звезда. Дракон Памяти - Елизавета Дворецкая

– Не думала я, что Торбранд конунг так хорошо с тобой обойдется! – приговаривала фру Гейрхильда. – Ты, Хагир, как видно, очень удачливый человек!

– Торбранд конунг – великодушный человек, что бы там про него ни рассказывали. Он умен и знает, что великодушие западает людям в память даже вернее, чем жестокость. Об этом будут рассказывать по всему Морскому Пути, и все, кто об этом услышит, будут уважать его не меньше, чем уважаю я. У квиттов достойный противник!

– Это славная песня, как говорит Фримод ярл! – поддакивал Гисли управитель.

Но сам Фримод ярл почти ничего не говорил и лишь переводил изумленный взгляд с Хагира на Хлейну. Они видели только друг друга, и даже рассказывая о Торбранде, Хагир смотрел на девушку с таким выражением, точно кроме нее для него ничего не существует. И она слушала его и не слышала: сам звук его голоса был для нее упоительнее любой песни, независимо от смысла слов. Это что-то невероятное! Да уж, от власти Йофриды она освободилась! Но что с ней сталось теперь! Фримод ярл чувствовал себя обворованным: плоды его трудов достались другому, подоспевшему, когда все уже кончилось! Сам себе он казался обворованным и притом смешным: все равно как если бы чужой человек вдруг напялил его, Фримода, лучшие одежды и уселся на его законное хозяйское место! И даже не поглядел бы при этом на него, настоящего хозяина! Троллячий бред, а не славная песня!

Хлейна подошла к Хагиру с очередным рогом и ждала, пока он выпьет. Хагир вернул ей пустой рог; не отрывая взгляда от его глаз, Хлейна повертела рог в руках, потом положила его на стол и обняла Хагира за шею. Он обнял ее, как будто никого кругом не видел.

Фримод ярл поднялся на ноги и шагнул по ступенькам сиденья вниз – это уже слишком! Народ за столами изумленно гудел. Она сошла с ума! Йофрида отомстила за надругательство над костями: девушка лишилась рассудка! Она влюбилась в первого мужчину, которого увидела, – бывает такая ворожба, рассказывают! Светлый Бальдр!

– Подожди, я должен сказать этим уважаемым людям, которые тебя вырастили… – Хагир мягко отстранил ее от себя. Не настолько он обеспамятел от счастья, чтобы не понимать, каким странным и неприличным выглядит их поведение. – Я должен сказать тебе, фру Гейрхильда… Отец этой девушки, Вебранд Серый Зуб, отдал ее тебе на воспитание с условием, что ты выдашь ее замуж только за того, кто покажет вторую застежку, на пару к той, что она носит.

Лицо Фримода ярла изумленно дрогнуло: он впервые слышал о том, что проклинаемый Серый Зуб и есть загадочный отец Хлейны. Это, вместе с их бессовестным поведением, не укладывалось в голове, и он потрясенно молчал.

Фру Гейрхильда кивнула. Она знала больше, чем ее сын, а угадывала вперед и еще больше того.

– Вот эта застежка! – Хагир вынул из-под рубашки серебряное кольцо на ремешке. – Ты можешь убедиться, что она точно такая же. Отец Хлейны передал мне ее, умирая. Я отомстил за него. Мой долг выполнен, его воля, условие вашего уговора, соблюдена. Я прошу тебя признать Хлейну дочь Вебранда моей невестой.

– Нет, постой! – Фримод ярл порывисто шагнул к ним. Хватит делать из него дурака на глазах у всей дружины! – Ты что такое говоришь?

Хлейна прижалась к Хагиру и смотрела на Фримода с испугом. Взгляд Хагира стал серьезным.

– Я понимаю, что тебе неприятно это слышать, Фримод ярл, – мягко сказал он. – Но все было решено восемнадцать лет назад, когда Хлейну привезли сюда и твоя мать дала клятву. А Вебранд взамен поклялся не появляться во фьорде Бальдра и не напоминать о себе. Он честно выполнил свою клятву, и было бы недостойно обмануть его. Тем более сейчас, когда он умер.

– Мы ничего не можем сделать, сын мой! – подала голос фру Гейрхильда. – Ты знаешь мои желания, ты знаешь, как счастлива я была бы увидеть твое счастье. Но мне пришлось дать эту клятву, чтобы получить девочку… Я не хотела, чтобы она выросла среди оборотней и сама стала оборотнем. Я не хотела, чтобы дитя моей Ингиоды стало посмертным проклятием ее памяти. Я растила ее в любви… и любовь в ней одолела дух оборотня, ты видишь.

И фру Гейрхильда вздохнула, но этот вздох не означал, что она сожалеет о плодах воспитания Хлейны.

– Нет! – рявкнул Фримод ярл, не слушая доводов и желая лишь драться за свои права. – Нет, сожри его Мировая Змея! Даже и подохнув, оборотень не дает нам покоя! Он и своей посмертной волей отнимает у меня то, что мне дорого! Что принадлежит мне по праву! Я избавил ее от колдуньи! От мерзкой дохлой крысы, что губила ее и не давала дышать! Ты не получил бы ее, ты получил бы призрак, а не Хлейну, если бы не я! Застежка! Да подавись ты своей застежкой! Мне плевать, чего там хотел твой оборотень! Ты будешь биться со мной за нее! Ты… предатель! Человек, которого я называл моим другом, которому я помог, когда ни один кровный родич не хотел помогать! – яростно, отчаянно и бессвязно выкрикивал он, и его глаза горели, как у берсерка. – Мы ездили… Ездили за славой, спускались в курган старого оборотня за сокровищами… Да будь прокляты все его сокровища с ним вместе! К троллям сокровища! Ты хочешь украсть мое лучшее сокровище! Вот так ты отплатил мне за дружбу! Я думал, как тебе помочь, а ты тем временем думал, как украсть мою невесту!

С каждым словом этой речи напряжение Хагира становилось все больше; Хлейна чувствовала это и ждала, что вот-вот он отшвырнет ее и схватится за меч. Предатель… Вор…

– Молчи! – Вдруг сама она оттолкнулась от Хагира и прыгнула вперед, встав между ним и Фримодом. – Украл! Задумал! Что за слова ты говоришь, Фримод ярл! Разве я – собака или лошадь? Я – не вещь, меня нельзя украсть! Я сама выбираю, кого мне любить! А я всегда любила Хагира, с того дня как он впервые появился у нас! Я давным-давно выбрала его! И не смей говорить, как будто я – вещь, животное! Я сама…

Она задохнулась и не смогла продолжать; вдруг испугавшись своего порыва, Хлейна отшатнулась назад, снова прижалась к Хагиру и спрятала лицо у него на плече. А Фримод молчал: он мог спорить и драться с мужчинами, но, столкнувшись с волей женщины, чувствовал себя обезоруженным, растерянным. Это была совсем не та Хлейна, которую он всю жизнь знал и любил; возникло чувство, что только сейчас-то он и узнал ее по-настоящему… Но поздно!

– Оставь их, Фримод ярл! – негромко сказала фру Гейрхильда. – Поверь своей матери…

Хлейна не поднимала головы и только терлась лбом о плечо Хагира, не желая видеть и знать всего остального мира. Он накрыл ее затылок ладонью; он знал, что стыдно устраивать подобную перебранку на глазах у сотни людей, но ему было безразлично, что о них подумают. В прежние времена он сам спорил со своей любовью не менее яростно, чем спорит сейчас Фримод. И убедился, что только с ней он станет цельным, здоровым и сильным человеком, что только с ней у него есть смысл и цель в жизни, а значит – будущее. И пусть весь свет думает что хочет.

На закате, когда вечерний пир еще гудел в гриднице, Хагир и Хлейна медленно брели по тропе над морем и молчали. Фру Гейрхильда пообещала справить их свадьбу в ближайшие дни, да и что еще ей оставалось делать после таких событий, чтобы дом не оказался опозоренным? Конечно, Фримод ярл не слишком обрадовался тому, что в его доме любимую им девушку отдадут другому, но спорить с матерью не стал.