Танцующий бог - Иар Эльтеррус

весна. Кейсав недовольно ворчал, что поплыв на барже, давно бы добрались до места. Зато Сейла от привычной жизни в фургоне получала немалое удовольствие, она, оказывается, по такому соскучилась. Чародей продолжал натаскивать ученицу, причем очень жестко, она уже была способна на такое, чего раньше и представить не могла. Да и большинство человеческих чародеев тоже.

На их забавы караванщики посматривали с немалой опаской, но предпочитали помалкивать, не желая навлечь на себя гнев колдунов. Сказывалось отрицательное отношение к владеющим Искусством, возникшее после Первой войны чародеев. Неудивительно, особенно если вспомнить, что те творили ради удовлетворения своих идиотских амбиций. Им дали доступ к знаниям, а они на что его использовали?! На достижение таких мерзостей, как деньги и власть! Ну не идиоты ли?

— Видишь вот этот блок? — Кейсав создал разноцветную иллюзию развертки сложной связки, позволяющей согласованно управлять несколькими десятками потоков воздуха в совмещении с водными смерчами и даже молниями. — Он отвечает за согласование разных сил, основой, естественно, служат стихиальные, Воздух и Вода, но замыкаются они в шар Тьмы с вкраплениями Света вот тут и тут. Понятно?

— Относительно, — кивнула Сейла. — По мне, так это очень опасно, учитель. Смотрите, если вот здесь или здесь ошибиться, перепутав выходы Воды и Воздуха, то что будет?

— Взрыв, — честно признал чародей. — Да такой, что ошибившийся его вряд ли переживет. Молодец, заметила. Но если в этом же месте поставить блок Огня, да-да, не удивляйся, именно Огня, естественно отделив его от остальных стихий пленкой Тьмы, то что получится?

— Вау! — восхитилась девушка. — Взрыв будет направлен в сторону противника! Причем, хоть сто раз перепутай Воду с Воздухом, ничего страшного не случится. Наоборот, дополнительная защита для тебя создается.

— Вот именно! — улыбнулся Кейсав. — Так что если видишь где-либо в связке или плетении сомнительный блок с опасной прямой или обратной связью, смело став между несовместимыми силами пробку из Тьмы с односторонней проводимостью. Связка в итоге может и не сработать, зато жива точно останешься. Немало молодых чародеев, пренебрегавших этим правилам, погибло.

— Я пренебрегать им точно не стану, мне жизнь еще дорога, — заверила Сейла. — Надо...

Ее прервал какой-то шум. Чародеи сразу направились к головному фургону каравана, чтобы отразить нападение, если понадобится. Однако все оказалось проще и прозаичнее — в степи повстречался другой караван. И его раскрашенные фургоны были Сейле до боли знакомы! Вон в том, с пляшущим паяцем на богу, она много лет прожила вместе с гадалками матушкой Лагутой и маленькой еще Найрой, которая тогда звалась Далией. Надо же, родный балаган на юг отправился! С чего бы это? Дядюшка Охт ведь всегда бурчал, что в эти жаркие степи пусть собака злая ездит...

— Наши! — радостно выдохнула девушка. — Ой, я побегу к ним!

Она ринулась к остановившимся фургонам, сияя радостной улыбкой. На козлах первого сидел немного постаревший клоун, который, завидев бегущую к нему Сейлу, сперва удивился, а потом легко соскочил на траву и распахнул руки для объятий. Девушка с радостным визгом влетела в них и даже всплакнула от полноты чувств, обняв старика. Как она, оказывается, скучала по людям, рядом с которыми выросла!

А вот Кейсав задумался. Он в этой встрече сразу ощутил руку кого-то из высших, слишком уж невероятно было двум караванам столкнуться в бескрайней степи, тем более караванам, шедших с разных концов Дэлоуэ. Кому-то из Управителей эта встреча для чего-то понадобилась, и надо понять для чего — они ничего просто так не делают.

— Сейла! — раздался удивленный вопль Найры, к ней присоединились Итана и Тайра.

Ученица чародея оторвалась от дядюшки Охта и кинулась обниматься со старыми подругами. Затем настал черед Руго. Человек-гора подхватил девушку и подбросил в воздух, она снова радостно завизжала. А к клоуну осторожно приблизился Шайрахат, поздоровался, представился и едва слышно спросил:

— А вы хорошо знакомы с госпожой чародейкой?

— Да лет с десяти ее знаю, как наш бывший хозяин, Шаэр, ее у родителей выкупил, — ответил дядюшка Охт. — А что?

— А, так она из простых! — облегченно улыбнулся караванщик. — Я-то думал из энтих, аристократок.

— Сейла-то? — удивился клоун. — Ясен пень, из простых. А с чего ты иначе подумал-то?

— Жестокая она слишком, — вздохнул Шайрахат. — Мне, понятно, разбойников любить не за что, но она уж совсем их не жалела, даже тех, кто от безысходности в банду подался, от голода. Можно было оглушить, а она их насмерть пожгла, только пепел во все стороны полетел. Когда напали, вылетела из фургона с воплем про то, как ей все это надоело, рукой взмахнула, разбойники и погорели все разом, даже оружие расплавилось.

— Ну да, огненными шарами она с малолетства баловалась, — усмехнулся дядюшка Охт, вспомнив, как Сейла чуть фургон не сожгла, за что была нещадно выпорота вожжами. — И разбойную братию сильно не любит, они однажды на нас напали, двух ее подружек снасильничали, да с собой забрали, мы так и не знаем, что с девчонками стало, где сгинули и как. После того я б не удивлялся, что она этих сволочей давит без жалости.

— А, тогда понятно, — кивнул карванщик. — А уж учитель ее — тот вообще монстр. На вид самый обычный крестьянский парень, а такое вытворяет, что мороз по шкуре идет. А уж как учит девчонку — вообще жуть. Не жалеет! Она, бедная, порой так выматывается, что без сил на месте падает. Так он после того силой своей в воздух ее поднимает, в фургон переносит и спать укладывает. Но заботливый, укроет одеялом, да еще и подоткнет. И всегда следит, чтобы сыта была.

— Ну, так учитель же, — пожал плечами клоун. — Я, когда ее цирковому ремеслу учил, тоже не щадил, а потом заботился. Так и надо. А что чародейка? Так уродилась ею, тут ничо не поделаешь. Она али ее учитель чего плохого людям делали? Ты такое видал?

— Не видал, — вздохнул Шайрахат. — Наоборот, завсегда помогали, коли помощь нужна была. Гитаму вон ногу срастили, когда сломал. Ну да, прав ты, только страшно смотреть, как они творят всякое... Человеку то не положено...

— Из-за страха такого наворотить можно, что потом вовек не исправишь, — укоризненно посмотрел на приказчика дядюшка Охт. В этот момент его позвал кто-то из циркачей, и старик отошел