"Качай маятник"! Особист из будущего - Юрий Корчевский

– Судоплатов, сам Судоплатов, – пронеслось по строю.

Нам зачитали постановление Совета Народных Комиссаров об образовании подразделения с устрашающей аббревиатурой СМЕРШ, сокращенно – от «Смерть шпионам». Управление Особых отделов выводилось из состава НКВД и передавалось в Комиссариат обороны. Руководителем СМЕРШа был назначен 35-летний Виктор Абакумов. Задачами СМЕРШа были: борьба со шпионами, диверсантами, разведчиками, обеспечение непроницаемости линии фронта для немецкой разведки и предотвращение предательства и измены Родине в частях и учреждениях Красной Армии.

Затем кратко выступил заместитель Абакумова – генерал-майор Селивановский.

Генералы вскоре ушли, остались наши командиры. Вперед вышел подполковник Сучков.

– Я назначен командиром оперативной группы контрразведки СМЕРШ одного из участков Центрального фронта. Командир управления – полковник Ширманов Виктор Тимофеевич. Те, кого я сейчас назову, переходят в мое подчинение.

Сучков зачитал список, и в числе других я услышал свою фамилию. Я сделал шаг вперед. Всего нас набралось двадцать человек.

– Служебные удостоверения сдать в штаб и собрать личные вещи. Сбор на плацу в семнадцать часов.

Началась беготня. Сдавали документы – ведь мы уже не числились в НКВД, сдавали личное оружие. Вещей, кроме бритв, расчесок да белья, ни у кого из нас и не было. Все поместилось на дне вещмешка.

Были подогнаны два крытых грузовика, мы погрузились и выехали из Москвы. Закончился этап моей службы в Особом батальоне НКВД, начиналась служба в отделе контрразведки СМЕРШ.

Нас привезли под Елец – немного восточнее его. Недалеко – километрах в десяти – располагался штаб командующего фронтом К. Рокоссовского.

Первые несколько дней были суматошными – мы получали личное оружие, новые служебные удостоверения. Сам СМЕРШ только организовывали, много чего не хватало, да и штаты были укомплектованы не полностью.

Вскоре я получил первую боевую задачу: в составе офицерского КПП проверять и фильтровать военных на дороге Елец – Воронеж, у села Казинка.

Наша опергруппа состояла из трех офицеров. Старшим группы Сучков назначил капитана Николая Свиридова. Под его началом были старлей Андрей Никонов и я.

Мы проверяли документы у пеших, досматривали машины. Работа была рутинной и потому казалась скучноватой.

Останавливая для проверки очередную машину или группу военных, мы замечали, как вытягивались их лица при виде нашей формы, а еще пуще – заслышав зловещее название службы контрразведки.

– Здравия желаю. СМЕРШ. Предъявите документы.

Многие не знали еще, что это за СМЕРШ такой.

А затем следовали обычные вопросы: Фамилия? Откуда и куда следуете? Что в вещмешке?

С непривычки я уставал, в глазах рябило от множества лиц и обилия документов – красноармейских книжек, служебных удостоверений, справок, командировочных предписаний, аттестатов.

Я был разочарован. Не такой представлялась мне эта работа. Ведь я – боевой офицер, нахожусь на должности оперуполномоченного контрразведки СМЕРШ. Я ожидал активной работы, погонь и перестрелок, риска, а тут – «предъявите ваши документы». Как постовой на улице. И другие офицеры СМЕРШа чувствовали себя не лучше.

Вечером, после ужина, мы сидели за столом в комнате.

– Если так будет и дальше, подам рапорт о переводе на фронт, – уныло сказал старлей Никонов.

– Не трави душу – сам об этом думаю. Документы проверять может любой сержант, тут наши навыки не нужны, – поддержал его старший нашей группы капитан Свиридов.

К нам подошел подполковник Сучков:

– Что приуныли, хлопцы? Глядите веселее – служба только началась.

Он уселся за стол и выложил на него пачку документов.

– Прошу внимания, товарищи офицеры. Ознакомьтесь с образцами документов. Вот командировочное удостоверение. В типографии специально не напечатана точка – вот здесь. – Подполковник показал, где именно. – Такие бланки будут в ходу три месяца, потом их сменят на другие, с иным секретным знаком. Теперь – красноармейская книжка. Даю два образца. Попробуйте определить, где подлинный.

Мы так и сяк крутили, вертели и внимательно разглядывали обе книжки. На мой взгляд – так же, как и на взгляд моих товарищей, они ничем не отличались.

Видя наше замешательство, подполковник пояснил:

– Одно из удостоверений – немецкая фальшивка. Изъято у заброшенного к нам немецкого диверсанта не далее, как три дня назад. Посмотрите внимательно на скрепки – на настоящем удостоверении они тронуты ржавчиной. На немецком они блестят, потому что сделаны из нержавеющей проволоки.

Все пристыженно молчали. Раньше нам фальшивок никто не показывал. Мы и смотрели-то в основном на записи и печати, да на фото – когда они были. Ведь фотографировали в основном на удостоверения личности офицеров.

Мы изучили особенности и других документов – особенно продовольственные аттестаты. Ведь когда агент заброшен на длительный срок, без этого документа ему не обойтись. Если обмундирование и вооружение своему агенту немцы выдавали наше, ими захваченное, то без еды долго не проживешь, а с собой ящики с продовольствием таскать не будешь. Аттестаты были и другие – денежного довольствия, вещевые, но они не играли такой роли.

Долго длилась наша беседа о тонкостях оперативной работы.

– Ваше дело, товарищи офицеры, заниматься военными. Для проверки гражданских лиц есть НКВД, милиция, – наставлял Сучков. – Сейчас наша забота – обезопасить тыл Второй танковой армии под командованием А. Г. Родина. Мы не должны давать возможности действовать ни одному агенту или диверсанту. Ни одна шпионская рация не должна выходить в эфир. Каждая их радиопередача – это удар по нашей армии. Помните об этом всегда. Вопросы?

Еще с полчаса начальник отдела отвечал на наши вопросы. Мы бы задавали их ему еще – в работе было полно неизвестного, и опыт прежней работы сейчас пригодиться нам никак не мог, да Сучков сослался на нехватку времени и ушел.

Спать мы ложились с уже приподнятым настроением. Теперь хоть знаем, êàê смотреть документы, на что обращать внимание.

И следующим же утром ознакомление с особенностями подделок документов, преподанное Сучковым, дало результаты.

Около полудня к нашему КПП подошел младший лейтенант. Вел он себя спокойно, однако при проверке я не нашел на бланках его документов тайных знаков. Стараясь не выдать возникшие у меня подозрения, я предложил:

– Предъявите для осмотра вещмешок.

Рука моя невольно дернулась к кобуре. От внимания Прокопенко – такой была фамилия проверяемого лейтенанта – это не укрылось. Он лениво стянул с плеча вещмешок и неожиданно резко ударил меня им по лицу. Сам же бросился бежать. Стоявший недалеко старший лейтенант Никонов, видя убегающего, выхватил из кобуры пистолет. «Бах, бах», – прозвучало два выстрела, и убегающий упал. Мы подбежали к нему. Готов – из раны на затылке вытекала кровь.