Тысяча орков - Роберт Энтони Сальваторе

— Аграфан? — удивился Язвий.

Советник Аграфан, в простой, грязной одежде, прижал ко рту палец и знаками призвал старого Язвия к спокойствию.

— Да, — тихо произнес советник, и оглянулся, чтобы убедиться, что никто за ними не подглядывает. — Я слышал, что беда зародилась на городских улицах.

— Беда зародилась, когда твой глупец маркграф схватил Торгара Молотобойца на полпути да силой водворил его в Мирабар, — заметил Язвий. — С тех пор каждую ночь и каждый день случается не менее дюжины драк, а теперь еще глупцы-люди спустились сюда, а от них только новые неприятности.

— Те, кто живет в городе наверху, решили таким способом проверить вашу преданность, — сообщил советник.

— Преданность роду или городу?

— Городу, ибо для них преданность городу — превыше всего.

— И вновь ты говоришь, как человек, — заметил советнику Язвий.

— Я всего лишь говорю с тобою начистоту, — возразил Аграфан. — Если ты не желаешь слушать правды, то тебе не следует и спрашивать!

— Ба! — фыркнул Язвий и уткнулся в кружку, одним глотком отхлебнув половину содержимого. — А как же преданность маркграфа жителям Мирабара? Разве это — пустяк?

— Эластул полагает, что поступил во благо жителей Мирабара, когда повелел схватить Торгара по дороге в Мифрил Халл и не позволил ему унести с собой наши тайны, — ответил Аграфан, вновь повторяя довод, бессчетное количество раз слышанный и Язвием, и прочими дворфами с тех пор, как Торгара заточили в темницу.

— Больше лет, чем пройдет с того времени, как ты вылез из материнской утробы и до тех пор, пока тебя не закопают в землю! — выкрикнул захмелевший дворф, на сей раз гораздо громче и гораздо враждебней.

На сей раз он грозил людям не пальцем, но целым кулаком. Отшвырнув стул, дворф заковылял к людям. Те, как один, встали одновременно со многими людьми в таверне, и одновременно со многочисленными дворфами (включая и собутыльников захмелевшего буяна, которые незамедлительно попытались удержать товарища).

— И гораздо дольше, чем маркграфу суждено жить и править, гораздо дольше, чем суждено жить и править десятерым маркграфам, что придут ему на смену, и изрядному числу новых правителей, которым суждено прийти позже, — доверительно сказал Аграфану Язвий. — Торгар и его род служат городу столько, сколько стоит Мирабар. Невозможно заточить такого парня в темницу и не вызвать волнений.

— Эластул по-прежнему утверждает, что поступил верно, — отозвался Аграфан.

Язвию показалось, что лицо советника на мгновение омрачилось.

— Что ж, надеюсь, ты передашь маркграфу, что он — глупец, — грубо заметил Язвий.

Аграфан посуровел.

— Тебе следует тщательней подбирать слова, говоря о правителе, — предупредил советник. — Заняв место за круглым столом Совета Сияющих Камней, я принес клятву верности Мирабару и Эластулу.

— Аграфан, уж не угрожаешь ли ты мне? — тихо и спокойно осведомился Язвий.

— Я даю тебе совет, — поправил Аграфан собеседника. — У стен имеется немало ушей, не сомневайся. Керельменаф Эластул предвидит грядущие беды.

— Куда более серьезные, чем те, что нагрянули бы, позволь он Торгару уйти, — проворчал Язвий.

Тяжко вздохнул Аграфан:

— Я пришел к тебе, чтобы просить о помощи — необходимо внести спокойствие. Чувствую, что город на краю гибели.

Едва Аграфан договорил, как захмелевший дворф вырвался из рук товарищей и шустро подбежал к людям, затевая перебранку, стремительно набирающую обороты.

— Ну так что?! — крикнул Язвию Аграфан, лишь только в таверне вспыхнула потасовка. — Ты со мной или против меня?

Язвий сохранял спокойствие, хотя вокруг него бушевала неистовая гроза. Вот уже как месяц дворф твердо решил, что ему ничего не остается, как спокойно присутствовать при спорах. Язвий огляделся, увидел, как разгорается потасовка — человек против дворфа, дворф против дворфа. Слишком поздно Язвий решил утихомирить отвратительные перебранки, взяв умеренный курс, надеясь, что Эластул заключил Торгара в темницу ненадолго и что правитель, возможно, первым осознает, что допустил ошибку, сделав это.

— Я — с тобой, но только если пообещаешь, что Эластул вскоре выпустит Торгара на волю, — ответил Язвий.

— Обстоятельства не изменились, — ответил Аграфан. — Торгар обретет свободу, лишь когда отречется от своих взглядов.

— Не бывать этому.

— Стало быть, не видать ему свободы. Эластул не уступит.

Между Аграфаном и Язвием пролетело чье-то тело, врезалось в стойку — столь быстро, что говорившие не успели разглядеть, пролетел ли между ними дворф или человек.

— Так ты со мною или против меня? — вновь спросил Аграфан, ибо драка приближалась к решающему моменту и вот-вот стала бы неуправляемой.

— Кажется, я дал тебе ответ три недели тому назад, — отозвался Язвий.

И, чтобы напомнить о содержании ответа, Язвий ударил снизу тяжелым, точно пушечное ядро, кулаком и повалил Аграфана на землю.

Все дворфы, что разделяли мнение Язвия и, подобно старейшине, колебались между верностью городу и верностью роду, дворфы, что находились в ту ночь в таверне, восприняли поступок Язвия как призыв к бою. Те же, кто думал иначе — и дворфы, и люди, восприняли нанесенный советнику удар как повод взяться за оружие.

За считанные мгновения в таверне вспыхнул бой, который стремительно распространился по улицам. Разумеется, там в битву вступило еще больше участников, преимущественно — дворфов, и на стороне Язвия бойцов сражалось куда больше, чем против старейшины дворфов.

Когда перевес в битве уже склонялся в сторону Язвия, в бой вступила мирабарская Алебарда, воины которой размахивали оружием, приказывая дворфам разойтись. Однако на сей раз дворфы, что поддерживали Торгара Молотобойца, намеревались донести свой голос до властей предержащих.

Немало дворфов разбежалось, едва заметив представителей власти, но вскоре они вернулись, одетые в кольчуги, с обнаженным оружием, значительно превосходя численностью охранявших правопорядок воинов Алебарды. В ходе растущего противостояния все больше и больше сторонников Язвия бежало к своим кладовым, чтобы вернуться в доспехах, но и немало дворфов, что противостояли Язвию, не стесняясь, пускали в ход ругательства или же отговаривали от столкновения.

Однако немногие отваживались пойти дальше и обратить оружие против сородичей.

Противостояние длилось долго, но по мере того, как росло число дворфов — сотня, две, три, — люди, воины Алебарды, отступали к подъемникам, собираясь подняться наверх.

— Вы не желаете сражаться, — обратился к ним Язвий, что встал впереди собравшихся толпой дворфов. — Не станете же вы биться из-за одного дворфа, которого посадили в темницу.