Лавкрафт. Живой Ктулху - Лайон Спрэг де Камп

Надеюсь – опрометчиво или нет – на Ваш ответ и возможность более полно продемонстрировать свою производственную пригодность.

Искренне Ваш,

Говард Филлипс Лавкрафт»[304].

Худший подход к предполагаемому работодателю сложно даже представить. Неудивительно, что это редкостное письмо не принесло никакой работы.

Лавкрафт смог бы написать компетентное резюме по профессии, знай он, как писать его без многословия, риторики, педантизма и чрезмерности, проявленных в этом образчике. В другом подобном письме он заверял предполагаемого нанимателя, типографщика, что тому не следует опасаться, что Лавкрафт из-за своего чисто англо-американского происхождения будет вести себя по-снобистски по отношению к другим служащим, не столь удачливым. В этом Лавкрафт был как раз тем, кому требовался «призрачный автор».

Он опубликовал объявление в соответствующей рубрике «Нью-Йорк Таймс»:

«ПИСАТЕЛЬ И КОРРЕКТОР, внештатный, желает установить регулярные и постоянные оплачиваемые взаимоотношения с любым ответственным предприятием, которому требуются литературные услуги; исключительно богатый опыт в подготовке правильного и беглого текста по заданным темам и в разрешении наиболее трудных, запутанных и объемных задач по переписыванию и творческой переработке прозы и поэзии; также рассмотрел бы должность, имеющую дело с таким чтением корректуры, для которого необходимы быстрое и разборчивое восприятие, орфографическая правильность, стилистическая щепетильность и остро развитое чувство тонкости английского словоупотребления; хороший печатник; тридцати четырех лет, женат; семь лет перерабатывал всю прозу и поэзию для ведущего американского лектора и редактора. Y 2292, приложение к „Таймс“».

Очевидно, Лавкрафт не знал, что означает быть хорошим печатником. «Ведущий американский лектор» – это Дэвид В. Буш, для которого он все еще писал.

В результате своих усилий Лавкрафт все-таки получил работу, но он не подходил для нее настолько, насколько это только было возможно. Он ответил на объявление о найме некой компании из Ньюарка. Двадцать третьего июля он приехал туда и выяснил, что это была работа «комиссионера по представлению услуг „Кредиторз Нэшнл Клиэринг Хауз“, бостонской фирмы с филиалом в Ньюарке, чья сфера деятельности… заключается в сборе незначительно просроченных счетов, прежде чем они разовьются в дурную привычку». Лавкрафт должен был продавать на комиссионной основе услуги этого агентства по взыскиванию долгов.

Его наняли, он вернулся домой, заполнил пачку анкет и посетил собрание комиссионеров. Он был воодушевлен заявлением заведующего отделом продаж, что исправленный Лавкрафтом текст стандартного разговора о покупке будет принят филиалом. Он также познакомился с «главой нью-аркского филиала, грубым, но исполненным благих намерений парнем по имени Уильям Дж. Бристол, который, судя по всему, проявляет признаки левантийского[305] наследия».

На следующей неделе Лавкрафт провел два изнурительных и бесплодных дня, топча улицы Большого Нью-Йорка и наведываясь к потенциальным клиентам. Лучшие клиенты, как он выяснил, были в швейном производстве, находившемся в руках «самого несносного типа люден». Затем Бристол взял его на экскурсию, дабы показать ему, как проводятся подобные дела: «Я прошел совсем немного, когда мой гид стал весьма откровенным относительно манеры бизнеса и признал, что джентльмен по рождению и воспитанию имеет очень мало шансов преуспеть в подобном роде комиссионерства… где нужно быть либо сверхъестественно притягательным и очаровательным, либо же таким грубым и бессердечным, что можно преступать все правила тактичного поведения и навязывать беседу скучающим, недружелюбным и нерасположенным жертвам»[306].

Лавкрафт был уволен, получив разрешение отказаться от должности без недельного предупреждения об увольнении. Очарованный Лавкрафтом, «честный Бристол» раскрыл ему свою душу. Его подлинным стремлением, признался он, было возвращение в страхование. Для этого – поскольку он осознавал собственную грубость – ему потребуется помощь такого джентльмена, как Лавкрафт. Он нанял Лавкрафта, чтобы тот написал ему сопроводительное письмо для получения должности управляющего в какой-нибудь страховой компании. Казалось, боги были решительно настроены сделать из Лавкрафта «призрачного автора».

Однако он не сдавался. Он упрямо продолжал обходить агентства по трудоустройству и издателей. Его друзья пытались ему помочь. Лавмэн, вновь приехавший в августе в Нью-Йорк искать работу, полагал, что сможет получить для него редакцию каталогов Галереи Андерсона, но работа досталась другому. Какое-то время Лавкрафт думал, что у него хороший шанс на редакторство отраслевого журнала «Хэбердэшер» («Галантерейщик»), но и с этим ничего не вышло.

Гарри Гудини, с которым Лавкрафт уже встречался, также предложил свою помощь. Он снабдил Лавкрафта рекомендательным письмом к Бретту Пейджу, главе газетного синдиката. Пейдж был радушен, но у него ничего не было. По его словам, единственной работой, для которой Лавкрафт был пригоден, была работа корректора издательства или же помощника редактора какого-нибудь отраслевого журнала. Лавкрафт и сам пришел к такому выводу, но ни один из издателей, к которым он обращался лично или через письма, не считал его подходящим, чтобы нанять.

До конца года Лавкрафт прилагал изнурительные, если не нелепые усилия по поискам работы. Несмотря на то что в период президентства Кулиджа страна явно процветала и работу найти было нетрудно, он так ничего и не добился, кроме еще нескольких клиентов для «призрачного авторства». Для застенчивого, не от мира сего человека, проведшего большую часть своей жизни в болезненной, уединенной, потакающей своим желаниям праздности, его старания были поистине геркулесовы. Его друг Кляйнер считал, «…что Лавкрафт ничего и не получил бы от коммерческих отношений. Его работой было писать рассказы, и надо было дать ему продолжать то, что он делал. Но то положение, в котором он оказался после прискорбной женитьбы, требовало от него приложения некоторых усилий для получения постоянной работы с регулярным жалованием. Некоторые из его писем предполагаемым работодателям читались теми, от кого и ожидать-то нельзя было хоть какого-то понимания. Думаю, мне простительно заметить, что эти письма были того рода, которые временно стесненный обстоятельствами английский джентльмен мог бы написать, пытаясь добиться выгодных взаимоотношений в мире бизнеса позавчерашнего дня. Их тон, конечно же, был совершенно неверным».