Клады Отечественной войны - Александр Косарев

Я со всех ног кинулся вниз по склону, живо представляя себе, как они скатывают вниз по пологому склону глухо позванивающие монетами бочонки. Пробежав буквально 70 или 80 метров, я едва наткнулся на огромный, весом, наверное, в пару тонн, гранитный валун.

— Вот и прекрасный местный ориентир, — невольно обрадовался я. — От него очень удобно отсчитывать шаги до места захоронения.

От жуткой жары и естественного волнения я покрылся таким крупным потом, что пришлось срочно снимать с себя поисковую амуницию и усаживаться на плоский валун для кратковременного отдыха.

— Куда же они дели свои бочки дальше? — принялся озираться я по сторонам. — Валун лежит почти на краю старой рощи, а закапывали деньги наверняка в центре её, сторонясь чужих взоров. Ведь ограбившие их кавалеристы были рядом, буквально в нескольких шагах!

Желая проверить свою догадку, я выхватил из кармана компас и пристроил его рядом с собой. Достаточно было одного взгляда на застывшую стрелку, чтобы понять, что все направления, кроме южного, уводили из «старой» рощи, и только шагая к югу, можно было прийти в её центр. Вновь включив поисковый аппарат, я двинулся вперёд, держа перед собой компас и непрерывно нажимая на пусковую клавишу электронной схемы. 10 метров, двадцать, тридцать... ничего. Пусто. И только отсчитав ровно пятьдесят шагов, я понял, почему молчит мой надёжный и испытанный прибор. Прямо передо мной внезапно открылась квадратная яма размером примерно три на три метра, у дальнего края которой было вырыто земли гораздо больше, нежели в других местах.

Компас с глухим стуком выпал из моей разом опустившейся руки. Опять неудача! Опять обойдён конкурентами... Впрочем, что это я грущу? Какая может быть неудача! Найти даже уже давно ограбленное местонахождение исторического клада уже есть слишком большая удача, сравнимая по своей значимости с самым успешным поиском. Я выключил электронику и поднял компас. Но поскольку тот упал около белесого камня, очень похожего на сплющенную дыню, я поневоле обратил внимание и на него.

— Странно! — подумалось мне. — Во всей роще мною был найден один-единственный валун. А камней, похожих на этот цветом и размером, я не видел вовсе. Не был ли связан и этот булыжник с кладом Кёнига?

Догадка моя подтвердилась буквально через секунду, когда я поднял и перевернул найденный валунчик. На его тыльной стороне были прекрасно заметны две параллельные треугольные (в срезе) полосы, вырезанные каким-то острым предметом.

Всё-таки молодцы были эти немцы, покачал я головой. Всё сделали с поистине невозможной в то время точностью и аккуратностью. Нашли прекрасный общий ориентир — усадьбу. Отыскали и местный ориентир — одинокий валун. И даже точное место захоронения пометили — специально располосованным булыжником. И отсчитали ровно пятьдесят шагов на юг от валуна! Казалось бы, всё сделали идеально для того, чтобы впоследствии отыскать спрятанное золотишко. А вот на тебе, какой преподнесла им судьба неприятный сюрприз. Случайный пожар, и они остались без почти заслуженной награды.

— Так что, — подбодрил я сам себя, — нечего мне расстраиваться. Ведь даже главный пряталыцик не смог отыскать относительно свежих следов своего драгоценного захоронения!

Напоследок, перед уходом, мне оставалось только осмотреть саму яму, чтобы выяснить примерное время извлечения клада. Сделана она была явно не спеша, аккуратно и со знанием дела. Чёткий, довольно большой квадрат, примерно на два штыка вниз. И уже потом более хаотическое углубление в углу раскопа. По состоянию краёв среза грунта и по степени осыпания стенок ямы можно было понять, что клад извлекли в диапазоне между 1930 и 1950 годами. Может быть, бочонки были найдены даже во время войны, поскольку вся местность вокруг была сильно перекопана заплывшими капонирами, рухнувшими землянками и окопами.

— Вот и славно, — решил я. — Кто бы ни нашёл золото до меня, всё равно передал его государству, так что почти было похищенные французами монеты вернулись туда, откуда их пытались похитить.

С этими умиротворяющими мыслями я и покинул громадный сосновый лес на берегу Березины, чтобы вскоре вновь оказаться в нём совсем по другому поводу, но опять в связи с поисками очередного исторического клада. Ещё несколько страниц, и я опишу вам и его.

***

28 ноября

«В 10 часов утра рухнул нижний мост под тяжестью артиллерии и зарядных ящиков. На левом берегу оставили две дивизии маршала Виктора для прикрытия отсталых, которых исчислялось 30 000 человек. Это были нестроевые, больные и измученные дорогой люди. На Зембин тянулись обозы, войска и артиллерия».

Видите, несмотря на страшные потери в лошадях и людях, Наполеону всё же удалось переместить через Березину свой самый важный, единственный из оставшихся на ходу, «1-й золотой обоз».

«В городе Борисове и Старо-Борисове шло разоружение дивизии Партуно.

28 ноября Герцог Беллунский в 11 часов был атакован на другом берегу Березины (на правом берегу, у селения Брили). Завязалась довольно живая канонада, он сохранил свои позиции.

В 3 часа несколько ядер долетели до моста; это был момент большого беспорядка. Отсталые солдаты толпами бросились на мост и воспользовались суматохой для грабежа повозок. В конце концов, все они (повозки) были сожжены. Многие офицеры, посланные к герцогу Виктору, в это время не могли протискаться по мосту, даже пешком; меня на мосту затолкали, когда я пытался перейти...

Весь день я разъезжаю с поручениями. Так как этого сражения (при Брилях) не предвидели, то многие офицеры гл. штаба были впереди. Большое число лошадей было украдено. Граф Лобау потерял 6 лошадей и свой фургон. 250 лошадей были убиты, сотня людей, пытавшихся взобраться на мост, была раздавлена. Огонь прекратился в 5 часов вечера (по причине наступления темноты), во всех 3-х корпусах было убито и ранено 13 генералов. Солдаты первого корпуса, находившиеся по ту сторону реки, бросились грабить тех, кто только что перешёл через мост... Сильная снежная вьюга, с ночи длящаяся от пятнадцати до шестнадцати часов, невыносима».

«28 ноября. Из остатков итальянского войска император сформировал авангард, который должен был конвоировать КАССУ, а также раненых генералов и офицеров и приказал ему (авангарду) явиться в Зембин на рассвете 28 ноября, чтобы занять там мосты (через реки Гайна и Цна)».

«В 9 часов вечера Вице-король получил приказ выступить на рассвете из Зембина в Плещеницу, со “всеми нашими доспехами”.

Корпус маршала Виктора переправился на правый берег. На левом остались более 5 тысяч человек со своими обозами».

Таким образом, мы видим, что, несмотря на все вопли о том, что всё пропало, спрятано, затоплено и разворовано, наполеоновская армия на тот момент всё ещё владела очень солидным количеством наличных денежных средств (в виде золотых и серебряных монет), а также и некоторой частью трофеев. Характерно, что Наполеон вновь назначает хранителем всего этого богатства своего пасынка.

И, кстати сказать, данный тезис подтверждается материалом, который будет изложен в главе с названием: