Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике - Кевин Бэйлз

По всем темам, начиная от психологии, проблем малого бизнеса до крупномасштабного соблюдения законов, необходимо больше исследований и усовершенствований. Практически никакой работы не сделано по пониманию, как наилучшим образом поддерживать бывших рабов в обретенной свободе. То есть то немногое, что было сделано, предлагает несколько способов помощи людям оставаться свободными: обеспечить доступ к кредитам; позволить решать, какой работой они будут заниматься; бороться с коррупцией в программах реабилитации; обеспечить деятельное присутствие на стороне бывших рабов людей, обладающих властью; дать доступ к образованию — величайшему из освободителей. Мы знаем, что очень небольшие кредитные союзы преобразили жизнь многих беднейших людей в Индии и Бангладеш и что процент по невозврату займа в этих союзах ниже, чем в западных банках[111]. Иногда мы думаем, что поскольку на Западе у нас есть кредитные карты, ипотека, кредиты на покупку машин, ежемесячные платежи, то кредиты имеют значение только в больших современных экономиках. Ничто не может быть дальше от истины. Кредитные механизмы в развивающемся мире одновременно и сложны, и практически неконтролируемы. Кредиты, долги, манипуляции с процентами, выплаты могут возвести ловушку долгового рабства, а могут обеспечить тот рычаг, который вытащит семья из кабалы.

У нас есть также рекомендации Индийской академии государственной службы, которая изучала ряд успешных и неуспешных «реабилитаций» и подчеркивает важность того, что рабы сами должны направлять свой переход. Но там, где существует рабство, существует и коррупция, которая может полностью извратить процесс реабилитации. Программа «Ковровая метка» борется с коррупцией при помощи своих собственных независимых инспекторов. Работа по реабилитации в Индии успешна там, где комитеты по надзору работают честно и настойчиво. Необходимо найти способы привлечь власть на сторону освобожденных рабов. Это не должна быть полицейская или даже правительственная власть — официальные лица, на самом деле, могут оказаться основными противниками; не должна это быть и подавляющая власть или власть насилия. Часто присутствия социальных работников или правозащитников из города оказывается достаточно.

Здесь есть место для полностью нового рода занятий: работник по освобождению, вроде тех, что прошли тренинг в Мукти Ашрам. Было бы идеально, если бы освобожденным рабам придавался местный независимый консультант на год или два. Он не прибывал бы туда со своим планом «развития», но помогал бы бывшим рабам составлять свои собственные планы и осуществлять их. Такой работник был бы учителем, советником, адвокатом, соратником и другом. Индийский опыт показывает, что совет и поддержка являются определяющими в успешной реабилитации. Ключ к предотвращению повторного закабаления заключается в образовании. Когда люди в состоянии распознать ловушку долгового рабства, когда они знают свои гражданские права, понимают силу своего сообщества и могут найти способы заработать на жизнь, они в меньшей степени уязвимы для рабства. Многие благотворительные организации на Западе играют на чувствах публики, призывая «спонсировать» бедных детей в развивающихся странах. Исследования показывают, что это, может быть, и не лучший способ помочь этим детям выбраться из нищеты, но, возможно, он может помочь освободить рабов. Где их спонсоры? Кто заплатит за свободу работников в развивающихся странах? В настоящий момент, когда правительства уклоняются от своих обязательств, мы вынуждены надеяться лишь на небольшие организации, которые не прекращают борьбу и не закрывают глаза на существование рабства.

Новые борцы с рабством

К сожалению, агентства и организации в развивающемся мире, которые должны были бы находить и обучать работников «по освобождению», прослеживать экономические связи предприятий, использующих рабство, информировать общественное мнение о реалиях современного рабства, оказывать давление на правительства с тем, чтобы защищать ими же принятые законы, оказались пойманными в порочный круг неведения и недостаточной поддержки. Основная группа, борющаяся с рабством, это Международный союз против рабства (ASI), старейшая правозащитная организация в мире. Основанная в 1839 году для борьбы с работорговлей в Атлантике, она находится в Лондоне и упорно трудится, чтобы выявить и уничтожить рабство и детский труд. Но ASI, насчитывающая только 6000 сторонников и членов, напоминает мышь, сражающуюся со стадом слонов. По сравнению с такими организациями, как Greenpeace или Amnesty International, насчитывающими миллионы сторонников по всему миру, ASI действительно невелика. Почему?

Эта организация оказалась заложницей общественного невежества: большинство людей уверены, что рабство закончилось в XIX веке. Чтобы их переубедить, нужны серьезные публичные усилия, а чтобы предпринять такую кампанию, ASI должна быть большой организацией, располагающей значительными ресурсами. Но, чтобы стать большой организацией, необходимы тысячи сторонников, которые знают, что рабство не закончилось в девятнадцатом веке. Без массовой поддержки ASI не сможет провести массовое пополнение своих рядов. Тяжело тащить людей за уши, но именно это приходится делать движению против рабства. Ряд организаций относится к рабству как к части более широкой деятельности: Католическое агентство развития зарубежных стран (CAFOD), Oxfam, Human Rights Watch, UNICEF — все они атакуют рабство со своих собственных позиций. Чего не хватает, так это объединенных усилий.

Прежде чем эти объединенные усилия станут возможными, необходимо, чтобы произошли две вещи. Во-первых, организации, противостоящие рабству, должны сфокусировать на нем свои усилия. Для многих групп рабство лишь связанная с прочими периферическая проблема. В начале этой книги я подчеркнул, что рабство не следует путать ни с чем другим: это не труд заключенных, это не различные формы детского груда, это не нищета и отсутствие выбора. Все перечисленное ужасно и требует внимания, но это не рабство. Рабство в своей реальной, не метафорической форме растет и процветает. Правозащитным организациям следует относиться к рабству как к отдельному и особому нарушению прав человека. Мы должны назвать проблему своим именем — рабство, а не сваливать ее вместе с другими в одну кучу. Борьба с рабством только тогда может двигаться вперед, когда мы абсолютно уверены, что предмет наших исследований и кампании — рабство. Рабство — сложная и динамичная проблема, которую нужно понимать в ее собственном контексте.

Отчасти сложность именования проблемы заключается в том, что рабство — очень сильное слово. Но организации, борющиеся с рабством, должны использовать сильные выражения и еще сильнее «наступать на ноги». Некоторые организации, особенно ООН, очень стесняются, когда приходится говорить: «В стране х существует рабство». Как мы видели, в странах, где рабство существует, правительства пытаются скрыть его с помощью бюрократического языка. Индийские крестьяне вовсе не рабы, а «присоединенные работники». Росчерком пера все рабы Мавритании превратились в «бывших рабов». Они могут называться «контрактниками», как на печах по производству древесного угля Бразилии, или «служащими», как в публичных домах Таиланда, но все эти люди — рабы. Имея миллионы рабов во всем мире, мы просто не можем позволить, чтобы слово «рабство» выхолащивалось настолько, что теряло всякую способность идентифицировать и клеймить реальное рабство. Одно из величайших достижений Amnesty International состоит в том, что эта организация никогда не использовала эзопов язык: пытки всегда назывались пытками, и подлинная суть политических репрессий становилась яснее огромному числу людей. Рабство также должно быть представлено как во всем своем ужасе, так и во всей своей сложности. Когда общественность перестанет спрашивать «А что вы понимаете под рабством?» или «Вы хотите сказать, что рабство существует?» (вопросы, на которые мне приходится отвечать несколько раз в неделю), тогда рабы окажутся на пути к свободе.