Фреска судьбы - Антон Грановский

— Я сказал, что если никто не заплатит, то ты сам заплатишь, — перевел он. — Ты ведь захочешь вернуть свою вещь, да?

Несколько секунд фээсбэшник молчал, ощупывая холодным взглядом узкое лицо Межидова, словно проверял его на прочность. Потом сказал — тихим, глуховатым голосом:

— Вы не знаете, с кем связались. У вас будут большие неприятности.

— Э, — усмехнулся Межидов. — Я не боюсь неприятностей. Это они меня боятся, да? Давайте сумку, дьякон. Я считать до десяти не буду. Просто сделаю так… — Он слегка махнул рукой. — И мой человек продырявит вам головы. Не верите — спросите Марго.

Майор Стеклов вопросительно посмотрел на журналистку.

— Он это сделает, — негромко подтвердила она.

— Да, — сказал Межидов. — Я это сделаю. Бросайте сумку сюда, дьякон.

Бандит протянул руку.

— Хорошо, — сказал отец Андрей. — Ловите!

Он резко швырнул сумку в Межидова. Увернуться чеченец не успел — сумка попала ему в голову. Межидов вскрикнул и выронил сигару. Телохранитель, повинуясь инстинкту, бросился ему на помощь и на мгновение опустил свой зловещий «глок». Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы майор Стеклов прыгнул на пол, схватил пистолет и нажал на спусковой крючок.

Загрохотали выстрелы, раздались крики, началась полная кутерьма. Телохранитель оттащил Межидова за балку и открыл огонь по лежащему на полу майору, тот ответил ему таким же градом пуль. Воздух наполнился дымом, пылью, летящими во все стороны щепками. Марго упала на пол и, укрывшись за балкой, отчаянно попыталась дотянуться до сумки, которая валялась рядом с Межидовым. Дьякон пытался оттащить Марго, чтобы убрать ее из зоны обстрела, но она упиралась. Предатель Ларин сидел на корточках, испуганно обхватив голову руками и зажмурив глаза.

— Горит! — крикнул вдруг отец Андрей.

Марго вскинула голову и увидела яркие языки пламени, взвившиеся вверх. Видимо, сигара, выпавшая изо рта Межидова, подожгла сухие щепы и махорку, рассыпанные повсюду. Пламя занялось почти мгновенно и распространялось по полу с чудовищной быстротой. В нескольких местах оно уже перекинулось на деревянные балки ферм.

— Остановитесь! — крикнул майор Стеклов. — Перестаньте стрелять! Надо убираться отсюда!

— Брось ствол! — заорал в ответ телохранитель Межидова.

Майор швырнул пистолет на пол.

— Я бросил оружие, — громко сказал он, выглянул из-за балки и поднял руки.

Громыхнул выстрел — пуля выбила из балки веер сухих щепок. Майор снова спрятался.

— Сиди там, пока мы не уйдем! — крикнул ему телохранитель. — И не высовывайся!

— Хорошо! — отозвался майор. — Только быстрее, иначе мы все сгорим!

Телохранитель вывел из-за балки Межидова. Лицо у того было залито кровью, он слегка пошатывался. Телохранитель провел своего босса к выходу. Они стали спускаться по лестнице вниз — сначала Межидов, за ним телохранитель. Вдруг Межидов остановился (теперь над лестницей торчала только его седая, испачканная кровью голова) и крикнул:

— Сумка! Забери сумку!

Он попытался вылезти обратно, но телохранитель толкнул его вниз. Межидов закричал что-то по-чеченски, но телохранитель ответил ему таким же гортанным, неистовым криком, схватил его за плечо и потащил вниз. Как только оба скрылись, майор выскочил из-за балки и бросился к сумке, но споткнулся и растянулся на полу в полный рост. Марго увидела, что штанина на его левой ноге взмокла от крови. Майор повернулся к предателю Ларину и закричал во всю глотку, перекрывая гул и треск огня:

— Сумка! Хватайте сумку!

Ларин вскочил на ноги, секунду постоял, словно соображая, что нужно делать, затем повернулся и побежал к выходу.

— Стой! Стой, сволочь! — кричал ему вслед майор. Он попытался подняться, но вскрикнул от боли и снова упал.

Марго рванулась из объятий отца Андрея.

— Пустите! — крикнула она. — Я должна забрать… — Она закашлялась от дыма.

— Нет, — ответил дьякон. — Там опасно.

— Но я должна!

Марго забилась в руках дьякона, как разъяренная кошка, но он держал крепко.

— Су-умка… — хрипло стонал майор, пытаясь ползти. — Возьмите су-умку…

Марго снова закашлялась. Дым теперь был повсюду. Дьякон зажал журналистке лицо платком, подхватил ее на руки и понес к выходу, наугад пробираясь сквозь плотную клубящуюся завесу. Марго еще пробовала вырваться, но уже не так яростно, как несколько секунд назад. Кашель душил ее, и она не могла бороться в полную силу.

Когда дьякон и Марго выбежали из Манежа, пламенем уже была охвачена вся кровля здания. Вокруг бегали какие-то люди, валил дым, раздавались крики. Обессилевшая от удушья Марго хотела сесть на асфальт, но отец Андрей ей не дал. Он снова поднял ее на руки и понес прочь от Манежа и нес до тех пор, пока они не оказались на безопасном расстоянии. Марго опустилась на бордюр и опять зашлась сухим, хриплым кашлем. Только через несколько минут она сумела восстановить дыхание и немного отдышаться.

— Отпустило? — спросил отец Андрей, заглядывая ей в лицо.

— Да, — сказала Марго.

— Можете идти?

— Да.

— Тогда вставайте. Нам нужно убираться отсюда.

Марго подняла на него покрасневшие, полные слез глаза и отчаянно прошептала:

— Но… сумка.

— Ее уже не спасти, — хмуро ответил дьякон. — Так же, как и майора Стеклова.

Марго повернулась и посмотрела на объятое пламенем здание Манежа. Затем потерла грязными пальцами мокрые глаза и что-то хрипло прошептала.

— Что? — не понял отец Андрей.

— Не судьба, — повторила Марго, слегка повысив голос.

— Да. Видимо, так, — согласился дьякон и протянул девушке руку. — Вставайте, Марго. Вставайте, милая.

Марго взяла его за руку и поднялась на ноги.

* * *

Три дня спустя, в ясный, погожий полдень, отец Андрей и Марго сидели на каменной ступеньке Лобного места. В правой руке у Марго дымилась сигарета, в левой она держала банку холодного пива. Разрез на длинной юбке Марго открывал ногу ровно настолько, сколько требовалось для того, чтобы любой прохожий мог оценить не только изящество ее щиколотки, но и стройность ее крепкого бедра. На тонком запястье журналистки поблескивали разноцветные браслеты. Дьякон был в свитере и вельветовом пиджаке. Он не курил, чем слегка удивил Марго.

— Мы здесь уже пятнадцать минут, а вы до сих пор не закурили, — сказала она.

— В последнее время я недолюбливаю дым и все, что с ним связано, — ответил отец Андрей.

Марго засмеялась.

— Я вас понимаю. Пожалуй, и я брошу. — Она затушила окурок о ступеньку и щелчком ногтя швырнула его на брусчатку Красной площади. Повернулась к дьякону и сказала: