Золотое снадобье - С. И. Гроув

– Выспалась? – спросила Вещая.

– Да, спасибо, – кивнула София.

– Мы тут карту читали, – очень серьезно проговорила Златопрут. – Мы поняли, что случилось с твоими родителями.

София не мигая смотрела то на одного, то на другого.

– По всей вероятности, они стали лакримами.

– Да, – подтвердила Златопрут и покосилась на Эррола. – Это слово здесь не в ходу, но я его слышала еще в Пустошах.

– Если мы правильно поняли, – сказал сокольничий, – тот человек последовал за твоими родителями к Жуткому морю.

– Именно так, – кивнула девочка. – Оттуда-то мои друзья и привезли карту. Человек, записавший воспоминания, к тому времени уже умер. Он пользовался подсказками, обретенными в Авзентинии. А значит, последовал за лакримами… то есть за моими родителями… на ту сторону океана.

– Долгое путешествие, – сказала Златопрут. – Очень долгое. Ты, верно, знаешь, что скорбящие… лакримы, как вы их называете, иногда… скажем так… выцветают. Они теряют вещественность, остается лишь голос.

– Да, – ровным голосом ответила София. – Я о таком слышала.

– Потеря вещественности происходит в пути. Чем дальше они уходят от эпохи, в которой лишились лиц, тем дальше заходит развоплощение.

София поникла:

– Значит, все даже хуже, чем я себе представляла…

– Может, да, а может, и нет, – сказала Златопрут. Подумала и добавила: – Не хотелось бы смущать тебя ложной надеждой.

Она покосилась на Эррола. Сокольничий кивнул:

– Лучше уж ты выложи ей все как есть. И хорошее, и плохое.

Златопрут поманила Софию рукой:

– Подойди, сядь с нами.

София устало опустилась на деревянную табуретку. Златопрут накрыла ее руку своей, желая ободрить.

– Некоторые среди нас, элодейцев, одарены воистину дивной целительной силой… Молва распространяет их славу на весь наш народ, хотя это не так. Таких людей мы называем тучегонителями. Это ясновидящие, провидцы, великие толкователи… Подобных чудотворцев среди нас сейчас четверо, правда, троих никак не могут найти. Их я пыталась разыскать в Бостоне. Думаю, ты способна представить, насколько мой народ нуждается в них! Они могут одолеть любую болезнь, малую и великую. И они способны исцелять скорбящих. Возвращать им и облик, и разум.

София не сводила с нее глаз. Внутри снова робко зашевелилась надежда. В памяти замелькали картины дальних мест и давних событий. Вот подземелье в Нохтланде: женщина, закутанная вуалью, изрекает угрозы. Бланка помнила о своем прошлом, но это приносило ей одну только боль. Бланка – лакрима, вернувшая память.

«Конечно, их можно вылечить, – сообразила София. – Если кому-то это удалось по воле случая, значит другие могут проделать это намеренно».

Вслух она спросила:

– Как? Каким образом их исцеляют?

Златопрут покачала головой:

– Я не тучегонитель. Я могу лишь пересказывать то, чем они делятся с нами. Им приходится перекапывать целые жизни воспоминаний, чтобы оживить память скорбящего… Однако это возможно.

– Ты видела, как они это делают?

– Да. Три раза в жизни.

– И те полностью исцелялись?

– Если сохраняли вещественность, то да.

Надежды Софии сразу начали увядать.

– Но ведь лакримы, уехавшие далеко, развоплощаются, – вздохнула она. – Значит, все пропало.

Златопрут возразила:

– Мы не знаем наверняка. Это могло произойти с твоими родителями, а могло и не произойти. Если нет, обратимся к помощи тучегонителя.

– Что будешь делать, София? – присоединился Эррол. – Отправишься искать их на берега Жуткого моря?

Девочка сглотнула. Взглянула на хозяйку гостиницы: та смотрела в огонь, словно там ей представали видения. Звук, раздавшийся в комнате, вернул женщину к настоящему. Она встала с кресла, медленно разогнула по очереди каждый сустав. Потом, шаркая ногами, вышла из комнаты. Софию пробрала дрожь.

– Я по-прежнему хочу добраться до дневника, – сказала она. – Там могут быть последние слова моей мамы… Теперь я еще больше хочу их прочесть. Но сначала, думается, мне нужно попасть в Авзентинию. Я попрошу у них карту.

Эррол и Златопрут переглянулись.

– Вот только это место, Авзентиния, похоже, пропало, – мягко возразил сокольничий.

София покачала головой:

– Оно не пропало. Быть может, там границы передвинулись. Или Темная эпоха город в плену держит… Но чтобы он пропал насовсем – не верю!

Вещая задумчиво на нее посмотрела. Потом на Эррола – со значением. Он хотел что-то ответить, но передумал.

– Что ж, хорошо, – сказала Златопрут.

– Мы проводим тебя в эту, как ее, Мурзию, и будем по мере сил помогать, – добавил Эррол.

– Я что-то сомневаюсь, что Муртия существует, – сказала им София. – Спустя несколько месяцев после исчезновения родителей мой дядя стал обращаться к своим друзьям-исследователям, чтобы поискали их, если попадут в Папские государства… Так вот, ничего не было найдено. А в прошлом декабре пришло письмо от отца. Письмо, которое он отправил десять лет назад… Там упоминалась Авзентиния и утраченные пути. Дядя Шадрак сразу написал всем, кого знал… Никто и слыхом не слыхивал ни про то, ни про другое!

– Я изучала те же карты, что и он, – продолжала девочка. – Я даже сюда их с собой привезла… Муртия на них действительно есть. Но это довольно старые карты. По ним еще мои мама с папой свое путешествие планировали… Думается, Темная эпоха, поглотив Авзентинию, расползлась еще дальше и окутала Муртию. То-то и не стало никого, кто помнил бы такую деревню… Почем знать, что там теперь!

В глазах Златопрут зажглись странные огоньки.

– Не удивлюсь, если именно так все и окажется, – тихо проговорила она. – Что ж, мы все равно пойдем с тобой. Разыщем если не Муртию, так Авзентинию. А если и ее не окажется, поедем в Гранаду за дневником!

Она внезапно насторожилась.

– Кто-то едет по дороге… несется во весь опор. Не из Золотого Креста… Одинокий всадник… то есть всадница. Она спешит нам на помощь! – Златопрут нахмурилась: – Но почему…

У двери прошаркали поспешные шаги. Старая хозяйка что-то крикнула Эрролу и припустила прочь.

– Четырехкрылы, – бросил сокольничий. Подхватил лук, колчан и побежал к двери. – За мной! – позвал он через плечо. – Внутри оставаться нельзя! Они проломят крышу и все выгребут. Они так всегда поступают…

– Но мой рюкзак… – начала было София.

– Забудь про барахло, репеёк, если жизнь дорога!

Эррол схватил Софию за руку и потащил за порог, где мало-помалу занимался рассвет.

В серой предутренней мгле над головой ныряли и кружились два крылатых создания. Снизу они казались совсем маленькими – не крупнее летучих мышей. Они беспрерывно кричали: звук был, словно водили рашпилем по металлу. Когда настало мгновение тишины, послышался топот копыт мчащегося коня. С востока галопом скакала светло-серая лошадь.