Прохоровка. Без грифа секретности. - Лев Николаевич Лопуховский

Трудно объяснить, почему в боевых донесениях и отчетах неоднократно отмечается, что атака началась без артподготовки. Возможно, это связано с тем, что между концом 15-минутной артподготовки (по существу, огневого налета) и началом артиллерийской поддержки возникла пауза, которая пришлась как раз на период выдвижения танков на рубеж перехода в атаку. Судя по всему, поддержка атаки, прежде всего огнем гаубичной артиллерии, которая могла поражать цели в укрытиях, за масками и на обратных скатах высот, была недостаточной. К тому же стрельба по площадям и ненаблюдаемым целям, особенно бронированным, оказалась малоэффективной.

Вот что сказано по этому вопросу в отчете штаба Артиллерии 5-й гв. ТА, составленном уже после завершения оборонительной операции:

«<…> 5. Началу артиллерийского наступления разведка противника не предшествовала, полностью установить наличие огневых средств противника не представлялось возможным, разведывательных данных от авиации не поступало, и связи с ней не было. Последнее не давало возможности полностью использовать группу АДД по подходящим танкам противниками еще издали дезорганизовать их управление.

6. Связи со штабами арт. частей, ранее находившихся на этом участке, также не было. Мешало этому и то, что в распоряжении командующего артиллерией армии и корпусов средств артразведки и средств связи не имелось.

7. <…> Из-за отсутствия связи терялось взаимодействие с соседями, командующие же артиллерией дивизий часто относились к этому несерьезно. Так, например, командующий артиллерией 42-й гв. сд полковник Холодный 12.07.43 г. при нарастающем бое вопросы взаимодействия с командующим артиллерией 29-го тк принял только к сведению и отклонил всякую взаимопомощь и связь информацией. Основная связь с частями шла по общей линии связи, через посыльных и офицеров штаба, все это удлиняло время на постановку дополнительных задач, доставку всякого рода сведений и приказов.

Управление огнем, постановка новых задач, уточнение обстановки, положения частей производились исключительно путем выезда на место и по проволочной связи.

<…> Началу артиллерийского наступления 12.07.43 г. предшествовала короткая артобработка, в которой участвовала артиллерия усиления, а также и артиллерия корпусов. Артиллерия усиления руководилась штабом артиллерии Воронежского фронта, работала по сути дела на 5-й гв. ТА, но связь со штабом армии и штабом артиллерии не имела.

<…> эффективность огня была низкой. Недостаток светлого времени не обеспечил, кроме того, выбор надлежащих НП, в силу этого прицельный огонь по обнаруженным целям в процессе самого наступления даваться не мог.

<…> Стрельба велась по площадям, усилий артиллерийских средств в одном направлении было недостаточно, стрельбы было много, но стреляли разрозненно друг от друга»{309}.

Не совсем понятно, почему за прошедшие двое суток не была организована разведка и получение разведывательной информации от впереди действующих частей, прежде всего от артиллерийских частей соединений 5-й гв. армии, которые должны были наступать совместно с танковыми корпусами. Артиллерия же танковых корпусов по своему составу и возможностям не была рассчитана на решение огневых задач в полном объеме. Впрочем, упреки в адрес артиллерии соседей и фронта могли быть связаны с тем, что отчет писался после «драки». Ведь чем-то надо было объяснять невыполнение поставленных боевых задач и большие потери. Еще ни один военачальник не признался, что проиграл сражение или бой по своей вине. В неудачах всегда оказывались виновными или нерешительные соседи, или бестолковые начальники, а чаще всего — плохая работа артиллерии, авиации — и далее по списку.

Если до 14.30 соединения 5-й гв. ТА медленно, но все же продвигались вперед, то затем обстановка стала меняться в пользу противника. Огнем артиллерии, противотанковых средств и танков ему удалось нанести огромные потери наступающим танковым бригадам. Затем противник контратаками при поддержке авиации окончательно остановил наступление главной группировки танковой армии.

Выдержка из дневного донесения о бое 12 июля тд «АГ», 18.00 (20.00):

«После отражения массированного танкового наступления в течение дня последовали мелкие танковые подвижки, которые привели к незначительному прорыву восточнее Сторожевое. К 15.30 положение там также было восстановлено. В 14.10 последовало наступление пехоты при сильной артподдержке в сопровождении танков, которые, однако, держались далеко позади вражеских атакующих цепей. И этот наступающий противник остался лежать впереди линии обороны под интенсивным артогнем. Другие изготовившиеся колонны в 60 танков в овраге точно на восток от Прохоровки и в направлении на восток от Андреевки, а также силы пехоты в 1 км северо-восточнее свх Октябрьский с 16.00 уничтожаются артиллерией»{310}.

Начальник оперативного отдела 5-й гв. ТА подполковник И.А. Докукин в своем рассказе хорошо передает настроение, царящее в окружении Ротмистрова. Настроение, весьма далекое от предчувствия одержанной победы.

«<…> Наблюдательный пункт командующего 5-й гвардейской танковой армией. <…> Из частей начали поступать одно за другим тревожные радиодонесения: «Атакуют до 100 танков, веду сильный огневой бой». В другом говорилось: «Перед фронтом обороны до 200 танков противника. До 50 танков обошли фланг. Прошу разрешения отойти несколько назад. Бахаров». (Докукин мог написать и 400 танков — переговоры по радио не фиксировались, в архиве таких панических донесений нет. Командир корпуса хотел вывести танки из мешка, простреливаемого с трех сторон. — Л.Л.).

— Что? Назад? — горячо и раздраженно кричал Ротмистров, кинув на бруствер окопа донесение.

— Передайте этому забывчивому человеку, что пушка в танке вращается на 360 градусов и вполне пригодна для отражения танковой атаки (позднее Ротмистров признается, что экипаж Т-34 вынужден работать в крайней тесноте, что обзор из машины крайне плох, а башня танка вращается медленно и неравномерно. — Л.Л.).

— Ни шагу назад! Так и передайте! И чтобы таких донесений он мне больше не присылал. Командный пункт ни в коем случае не менять. Категорически запрещаю. Проверю лично. Пусть производят любую перегруппировку корпуса, но без отхода назад. Запросите, кстати, что делает его резерв.

— Товарищ командующий, разрешите мне выехать к Бахарову и разобраться на месте, в чем дело, — обратился к Ротмистрову начальник штаба.

— Правильно, Владимир Николаевич. Поезжай и выясни истинное положение. В случае необходимости принимай решение от моего имени.

Генерал Баскаков уехал.

Спустя час, когда бой был в самом разгаре, гитлеровцы вновь открыли артиллерийский огонь по нашим танкам. Шквал огня тяжелых калибров артиллерии плотно накрыл боевые порядки танков по всему фронту…От частей снова начали поступать радиограммы: «Несу потери от сильного огня артиллерии противника. Прошу авиацию». На что командующий отвечал:

— Передайте: ни шагу назад! Всем тяжело, все несут потери.

— Бейте фашистов с наименьшими потерями для своих войск!

Снова донесение: «Противник ведет ожесточенный огонь из всех видов оружия.