Девушка по имени Москва - Ринат Валиуллин

Все женщины бздят, это слово объединяет два: боятся и врут, даже сами себе, даже в дневниках, все, от маленьких девочек до серьезных дам. Они боятся, что тот переплет в который они попали или мечтают попасть, не алмазный. Исчезающие серебряные чернила по этому переплету тому доказательства. Бабочки в животе очкуют. Испуг этот из живота отражается на лице, на походке, на голосе. Все ссут, даже я — любовь, ночью я проснулась открыла в своей комнате окно и штора с другой стороны как положено сам знаешь. Я провела рукой по своему телу, что это? зачем тебе такой объемный плоский круглый выпуклый и со впадинами непоследовательный шрифт. Обычный Таймс Нью Роман. Рука опустилась ниже, там тоже текст. Объемный или только предисловие, уже не имеет значения. Правда, для некоторых мужчин и женщин раздеться и разочароваться — синонимы. Я влезла в их шкуру, встала и подошла к зеркалу: Я толстая. Ты не толстая. Я жирная? Ты не жирная. Я жирная отвратительная любовь? Нет, послушай меня. Запомни. Счастливые весов не наблюдают. Ничего не бойся, ни весов, ни овна, ни козерогов, ни скорпионов. Не бойся, страх любовного полета — это тоже опыт, может быть самый яркий серой жизни. Ты боишься Миг или два. Их унесли реактивные двигатели. И вот он, страх, отваливается, как третья ступень у ракеты. Адреналин, круче секса. Анденалив. Адреналей! Еще. Ты узнаешь, что там, на той стороне, куда ты так боялась попасть. Там лучшие вещи, именно там их производят, за страхом, не та барахолка, что здесь, там бутики, может быть разочарований, но чувств.

Это монолог сам знаешь мужик диалог это только у писателей, у волшебников и у нелюдей. Я люблю тебя ты мой лучший пилон, я кручусь вокруг и этим довольна, от этого крутится моя голова, моя земля, моя жизнь. От винта, — говорю я всем остальным, маленькая ватрушка, которая в прошлой жизни была бабочкой. Сколько вам бабочек? Так спросишь ты, я знаю. Ты знаешь, какие вопросы надо задавать, их немного. Возможно, их нет совсем, потому что мои ответы ты материализуешь в поступки, Тут же, едва, Е 2 я успею сделать этот первый шахматный ход тебе навстречу. Ты знаешь, что надо сделать, что бабочки эти не улетели потом в кусты.

«Забыла пароль, вышла из себя и забыла пароль, безумная», — вспомнил собственную формулировку безумия Кирилл.

Логика хромала. Но иногда, вслед за потоком эмоций, какая-никакая, она попадалась, пусть с палочкой, но могла передвигаться, имела место быть:

Сказать тебе откровенно? Я как и многие женщины, никогда ничего не просила, но всегда ждала. Из чего состояло это ожидание? Оно и есть то состояние, когда я настоящая, нетронутая, дева. Но вот появляешься ты, сначала мужчина берет мое одиночество, потом меня, потом другой, потом замуж, потом берут годы, потом, наконец, брать начинаешь ты, но тебе никто не нравится или брать не умеешь, за все это время научилась только отдавать. Я же Любовь, а фамилия у меня Настоящая.

Не берешь? Мне некогда мужик прелюдией заниматься. это наверное дьявол в моей сердце, демон у меня в трусиках… Желание. Да. Его не спрячешь. Знаешь, что отличает настоящую любовь, меня. Я сделаю, что угодно, выское, низкое, героическое или подлое, все равно, если люблю. Дружба и уважение здесь ни при чем, звучат как ругательства, так же как и секс. Это все приложения. Что мне для тебя сделать? вот что и что мне сделат тебе я сделаю минет, это первое, что пришло на ум, тебе тебе тебе а тебе что мне сделать? извилина раздвинула ноги и все тут на месте. Я знаю тебя, мужик, скважины, там нефть, отверстия, они притягивают, только не надо меня верстать, пусть я открытый текст, открытым и останусь. Ошибка многих мужиков, что они начинают верстать, корректировать. Нельзя этого делать. Я тебе отдамся мужик я ванна, я джакузи, я Спа, только не отель, я спальный район, я бассейн, я прилив, там рыбы и девы просто тупые желания и мечты, они касаются нас, они увлекают своими вуалехвостыми фантазиями молча, как и подобает всем рыбам, к черту подруг, бабушек и даже матерей, с их советами. Кто здесь главный? Я — любовь. Что тебе сделать мужик? Вчера, завтра, а сегодня я уложу тебя спать, спать со мной.

* * *

10 ДЕКАБРЯ

МОСКВА: Салют, мой любимый, Даня.

Ты не звонишь, не пишешь, значит, скучаешь, подумала я.

Наша встреча все еще в силе? Мне не спокойно, это мягко сказано, я не нахожу своим чувствам места.

НЬЮ-ЙОРК: Привет, Софи. Извини, за молчание.

Были обстоятельства, точнее, они и есть.

Я не смогу приехать пока.

В ближайшее время точно.

Может быть, чуть позже. Я тебе напишу обязательно, Малыш.

Целую крепко.

* * *

Амор

Не обращай внимания на то, что я пишу. Ты же просил откровенно. Считай, что я пишу себе, ну и ладно и на него на здоровье, я здорова, энергия моя кундалини, там — там, там где и у всех, там где надо, пусси, киска, бритая киска.

Не подумай, ничего такого. Лежала на сохранении. В кабинет напротив, против моей воли, операционная, сюда везли тех, кто хотел избавиться. Вечером привезли одну на большом сроке. Съела какое-то сильнодействующее средство, весь коридор был уделан криком, блевотиной и кровью. Как же она кричала. Мои письма по сравнению с ее криком — пустой звук. Только эхо от писем возможно немного громче.

Мы лежим, у нас, беременных на животе приборы, через них слышно, как бьется сердечко наших будущих детей, будто ведет разговор. Рядом в соседней палате — лежат Эко, напротив — после аборта. Кому что. Полное собрание сочинении в трех томах. Каждый со своей любовью, кто-то желает зачать, кто-то сохранить, кто-то избавиться.

Между нами акушеры и сестры, они нам сейчас роднее сестер. А дети наши точно им будут племянники, без всяких преувеличений. Это ли не любовь?

Слушай, Мифа. Я тебе не надоела? Это хорошо, а Интернет не надоел? Мне очень надоел. Может перекусим? Кабель…

* * *

— Что ты думаешь по поводу всего этого? — вызвал к себе Мефодия Кирилл и показал ему только что прочитанный текст.

— Знаешь, кто-то покруче — из Москвы в Париж, а кто-то из Парижа на Луну уезжает точно так же, пока планета работает. Если вы не получаете удовольствия, работая на кого-то, начинайте работать над собой, это гораздо перспективнее и приятнее. Не забывайте, что всякое недовольство — это нехватка удовольствий. Каждый имеет право на удовольствие.

— Хорош мне Конституцию цитировать. Я не об этом.

— А о чем?

— По-моему, Амор в тебя по уши влюблена. Ты ей что, стихи пишешь?

— Да ну, у меня нет способностей.

— Я не про способности, я про стихи.

— Нет, не пишу.

— Врешь, у тебя детектор покраснел.

— Какой детектор? — прижал свою ладонь к щеке Мефодий.

— Брови тебя выдают. Говорил тебе, надо сделать коррекцию, — испытующе улыбался Кирилл. Улыбка его была от Луки. Добрый лукавый взгляд, а буравил не хуже бура на нефтяной скважине Саматлорского месторождения.