Охотник за тенью - Донато Карризи

Сандра заметила у нее шрам на левом запястье: такие бывают у людей, пытавшихся покончить с собой.

Девушка проследила за ее взглядом и одернула рукава.

– Обычно я это прячу под браслетом, так что клиенты не замечают, – сказала она с грустью, как будто оправдываясь. – Мне многое пришлось вынести в жизни… Ты говорила, что можешь помочь: так дай мне выйти из этого кошмара.

– Ладно, – пообещала Сандра. – Теперь пошли: я отвезу тебя ко мне домой, так будет безопаснее, – заключила она и взяла рюкзачок с пожитками Мины.

7

Жилище Агаповых располагалось на отшибе, вне времени.

Окружающая местность имела такой же вид, как и в конце восемнадцатого века, когда была построена вилла, и в этих лесах, среди этих холмов человека подстерегали разнообразные опасности. Неосторожные путники попадали в засаду, разбойники грабили их, а потом без всякой жалости перерезали горло, чтобы не оставлять свидетелей. Тела зарывали во рву, и никто об этих людях больше ничего не слышал. В те времена в ночи полнолуния вдалеке можно было различить костры: их разжигали ведьмы, которых, по преданию, в Риме и его окрестностях было не счесть. И в темные века их сжигали на таких же кострах, как те, вокруг которых они поклонялись своим демонам.

Маркус добирался туда час с лишним. Было чуть больше семи вечера, но луна, не такая полная, как прошлой ночью, уже начала свой путь наверх по холодному, усыпанному звездами небу.

Снаружи дом казался огромным, как и описывала экономка, проработавшая там шесть лет. И все же старуха из богадельни не подготовила его к тому, какое впечатление производит это здание.

Издалека оно походило на церковь.

Многие, подумал Маркус, в былые времена принимали его за Божий храм. Может, по воле того, кто велел его построить, или по прихоти архитектора, задумавшего его, готические шпили фасада устремлялись в небо. Серый камень, из которого было воздвигнуто здание, сверкал в лунном свете, под высокими карнизами копились ломаные тени; по оконным витражам, роскошным, будто в соборе, скользили голубоватые блики.

На решетке у главного входа висело большое объявление агентства недвижимости с надписью крупными буквами «Продается». Под ним виднелись обрывки предыдущих объявлений, отвисевших свое без результата.

Дом был закрыт.

В саду, его окружавшем, высились пальмы – еще одна экстравагантная деталь. Деревья, однако, обросли толстой корой, которая образуется, когда они долго не получают нужного ухода.

Пенитенциарий перелез через ограду и пошел по дорожке к наружной лестнице, которая вела на веранду и к главному входу. Он вспомнил, как старуха в приюте говорила ему: у Агаповых она управляла штатом прислуги из восьми человек. Но никому из них не дозволялось оставаться после захода солнца. Поэтому они должны были уезжать до конца дня, чтобы назавтра вернуться. Маркус подумал: будь Анатолий Агапов еще жив, он не допустил бы его вторжения сюда в такой час.

Что же происходило по ночам в этом доме?

Пенитенциарий захватил с собой из машины электрический фонарь и домкрат. Последним он взломал внушительную дверь из светлого дерева, за которой, возможно, находился ответ на этот вопрос.

Лунный луч выскользнул у него из-под ног, подобно коту, и первым пробрался внутрь. Зловещий скрип, достойный рассказа о привидениях, встретил его за порогом. Но, собственно, за этим Маркус и пришел сюда: вызвать к жизни дух девочки. Ани.

Он подумал о последней попытке Кроппа отвлечь его, запутать следы. Подобие карты, которое Кропп ему вручил, наверняка представляло собой очередной обман.

«Конец твоей сказки, мальчик без имени…» Но пенитенциарий не попался на удочку.

И вот он здесь. И надеется, что история, которую нужно разгадать, – тоже здесь.

И снова слова экономки укажут ему путь. Когда он спросил, какой человек был Анатолий Агапов, она ответила: «Суровый, строгий человек. Думаю, ему не нравилось жить в Риме. Он работал в русском посольстве, но много времени проводил дома, закрывшись у себя в кабинете».

Кабинет. Его и нужно найти в первую очередь.

Кабинет он нашел, порядком поблуждав по дому. Было нелегко отличить одну комнату от другой: мебель прикрывали белые полотнища, чтобы она не пылилась. Приподнимая их в поисках какого-то ориентира, Маркус обнаружил, что все предметы обихода, обстановка и утварь остались на своих местах. Кто бы ни купил когда-нибудь эту виллу – если такое случится, – он унаследует все вещи, принадлежавшие Агаповым, даже не зная их истории и не догадываясь о драме, разыгравшейся в этих стенах.

В кабинете стоял большой книжный шкаф. Перед ним – дубовый стол. Быстрыми движениями Маркус сорвал с мебели саваны, скрывавшие ее. Уселся в кресло позади письменного стола, откуда, видимо, руководил подчиненными Анатолий Агапов. Стал рыться в ящиках. Второй слева заклинило. Пенитенциарий схватился обеими руками за круглую рукоятку и тянул, пока ящик не вышел из пазов и не рухнул на пол с грохотом, который эхом отдался по всему дому.

Внутри была рамка с фотографией, но лежала она лицевой стороной вниз. Маркус перевернул ее. Эту фотографию он уже видел: такую же дала ему экономка, а потом ее сжег Фернандо.

Совершенно такая же.

Блеклый цветной снимок, сделанный, возможно, в восьмидесятые годы. Скорее всего, с помощью автоспуска. В центре – мужчина, не слишком высокий, крепкий, лет пятидесяти: Анатолий Агапов, в темном костюме, в жилете, при галстуке. Волосы зачесаны назад, острая черная бородка. Справа от него – Аня в красном бархатном платьице; челка, волосы до плеч, подвязаны лентой. Только она и улыбалась. Слева от мужчины – Виктор, тоже в костюме с галстуком; стрижка каре, челка падает на глаза, грустный вид.

Отец и близнецы, почти не отличимые друг от друга.

На фото – деталь, которая с самого начала не давала пенитенциарию покоя: Анатолий Агапов держит за руку Виктора, но не Аню.

Маркус долго над этим раздумывал, ведь, по словам экономки, девочка была любимицей отца.

«Я редко видела, как он улыбается, и это было, только когда Аня находилась рядом».

Поэтому он снова задался вопросом, является ли этот жест на фотографии выражением привязанности или способом показать свою власть. И была ли отцовская рука поводком для Виктора. Пока объяснения не было: Маркус положил фотографию в карман и решил продолжить исследование дома.

По мере того как он проходил по комнатам, ему припоминались другие фразы старухи из приюта, касающиеся близнецов.

«Чаще всего мы видели Аню. Она вырывалась из-под контроля отца, забегала к нам на кухню, когда мы готовили или занимались другими домашними делами. Она была светлая девочка».

Светлая девочка: Маркусу нравилось определение. Вырывалась из-под контроля отца? Что это значит? Он тогда задавался этим вопросом, задался им и сейчас.