Асфоделия. Суженая смерти - Наталья Юрьевна Кириллова

дом Эветьен наведывался скорее иногда, чем регулярно, потому и прислуга была приходящая. Залами не пользовался, гостей не принимал, предпочитая тишину и покой без суеты вокруг, коей обычно хватало и в императорских резиденциях. Оттого залы, трапезная и две гостевые спальни выглядели так, будто хозяева давно уехали и вернутся не скоро. Но я, если захочу, могу переделать всё по своему вкусу. Или оставить как есть, а идеи для глобальной перепланировки приберечь для будущего поместья. Однако пусть меня не смущают размеры жилья и отсутствие слуг, когда придёт срок перебираться сюда, всё будет готово: и обслуживающий персонал, и чистые открытые комнаты, и все возможные удобства.

В процессе спуска на кухню Эветьен с энтузиазмом риэлтора нахваливал собственный дом, словно я собиралась купить его недвижимость, и бодро перечислял, какая спокойная, удобная жизнь меня ждёт в этих стенах. Местами, как мне казалось, переигрывал, но Стефанио слушал его явно вполуха, не вдумываясь ни в слова, ни в интонации и витая мыслями где-то далеко. На самой кухне, просторном помещении с громоздкой чёрной плитой жутковатого вида, Эветьен ориентировался на редкость прилично для состоятельного фрайна, еду которому приносят исключительно на позолоченном блюде и с почтительным поклоном. Правда, еда оказалась и впрямь скромна – вяленое мясо, соленья-закрутки в горшочках и несколько ломтей не шибко свежего хлеба. Держать скоропортящиеся продукты не было смысла, новомодные шкафы-ледники из Целестии до Империи пока не добрались, а столь милые моему сердцу полуфабрикаты ещё не изобрели. Поэтому перекусили мы чем придётся, наскоро, в молчании, и поднялись обратно на второй этаж. Стефанио удалился в гостевую спальню – ту самую, единственную, которая содержалась в порядке на случай внезапных желающих переночевать, – а я навестила ванную. Ополоснулась наспех, попыталась привести в порядок шевелюру. Надела рубашку и потопала в хозяйскую спальню. Эветьен успел собрать с пола детали костюма «Гавроша» и, едва я переступила порог, унёс всю мокрую охапку в ванную, сушиться. Дверь за мужчиной закрылась, и я осталась одна.

Надолго ли?

Хороший вопрос.

Повесив штаны на подлокотник кресла у камина, я выглянула в окно. Дождь закончился, маленький прямоугольник тесного заднего двора блестел в свете фонаря лужами и влажной оградой, тучи ушли, открыв тёмное звёздное небо.

Ладно, я уже большая девочка, знаю, что к чему и как. Может, личная жизнь особым разнообразием и не отличалась, но основное нам всем, вступившим в эпоху развитого интернета, известно распрекрасно. Да и не в пресловутых страхах девичьих дело.

Вдруг Эветьен тоже решит джентльменом побыть и уйдёт ночевать в другую спальню?

Или всё-таки сюда вернётся?

А как же Тисон? Понимаю, нам с ним в принципе ничего не светит, просто по определению, но и вовсе не думать о нём не могу.

Или не придёт? Ну не идти же к нему самой? Это уж слишком как-то… тогда проще до первой брачной ночи обождать. Подумает ещё, что я девица облегчённого поведения… хотя в последнее время я себя иногда такой и чувствую. Дорвалась до доступных мужиков, называется… Может, у Эветьена и в мыслях ничего неприличного нет, одни практические соображения, это я тут сексуально озабоченная попаданка, вообразившая, что он меня в своей спальне оставил с вполне себе конкретными намерениями, а не потому, что больше ночевать негде.

Разве что к Стефанио под бочок пойти.

Но мне к нему без причины подходить не хотелось, а если отправится Эветьен, то я всерьёз задумаюсь.

И что за блажь всенепременно жениться, даже зная правду? Или Эветьен плохо понял разницу между нашими мирами, между мной и настоящей Асфоделией? Вроде удивился несильно, ни существованию другого мира, ни наличию чужачки в теле благородной фрайнэ. Или сам хочет меня на опыты пустить?

А если Тисону признаться? Или он не брат и похожего понимания не проявит? Или признание вообще никакого смысла не имеет, раз я в любом случае выхожу замуж за Эветьена?

Тисон…

Эветьен…

Боже, что ж всё так сложно-то?!

За моей спиной тихо отворилась и закрылась дверь, зазвучали шаги босых ступней по полу.

– Ты ещё не легла?

– Нет, – зачем-то подтвердила я очевидное. – Повесил вещи сушиться?

– Да. Но не уверен, что за оставшееся время они успеют просохнуть как должно.

– Значит, утром на мне досохнут, – отозвалась я с наигранным оптимизмом и обернулась.

Ох ты ж!

Похоже, этой дивной ночкой Эветьен решил окончательно меня добить, потому как в спальню он вернулся в одной полотенце, обёрнутом вокруг бёдер. Белый отрез ткани юбкой спускался до колен, позволяя свободно обозревать верхнюю половину туловища. Вид открывался очень даже неплохой, не накачанный мачо с непременными кубиками на прессе, но фигура подтянутая, приятная женскому взору.

Моему так точно.

Как там Эветьен говорил, если он разденется, то и мне придётся? Ну я и так не слишком одетая.

Эветьен неторопливо прошёлся по комнате, погасил сферу, укреплённую в лапах подставки-треножника. Затем столь же неспешно приблизился ко мне, протянул руку, подхватывая длинную прядь волос. Я не отступила, хотя, наверное, стоило. Отойти подальше, в угол забиться и заявить категорично, что никакого секса до свадьбы не будет. Сомневаюсь, что Эветьен стал бы меня принуждать или что похуже.

А я стою, слежу за движениями мужчины и только размышляю вяло, что это странно, неправильно и немного аморально. И что грош цена моим воздыханиям по Тисону, если я с такой готовностью прыгаю в постель к его брату.

Ладно. Как говаривала незабвенная Скарлетт, я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра.

Или хотя бы утром.

Эветьен аккуратно убрал прядь мне за плечо, легко провёл кончиками пальцев по моей щеке, всматриваясь в лицо, озарённое отблесками огня в камине. Я лишь поджала губы, неожиданно почувствовав себя ребёнком, не способным разобраться в наивных своих детских предпочтениях, но когда Эветьен меня поцеловал, осторожно, вопросительно, протеста я не выразила. Наоборот, неловко, неуверенно потянулась навстречу, отвечая, коснулась своими пальцами обнажённой груди, провела каким-то бездумным наполовину движением.

А вот теперь уже поздно…

Да и не сильно-то хотелось.

Поцелуй переменил оттенок на более насыщенный, настойчивый, мужские руки медленно прогулялись вниз по моему телу, огладили бёдра, ягодицы. Мягкий толчок, и Эветьен, не разрывая поцелуя, увлёк меня в сторону от окна. Я послушно отступала спиной вперёд, пока не уткнулась во что-то твёрдое, с узорчатой поверхностью. Кажется, сбоку от окна была тумбочка на резных ножках…

Скорее всего, это она и есть.

Эветьен отстранился, усадил меня на край тумбочки. Рубашка мгновенно сбилась,