Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

К 30 августа 3-й Кавказский корпус остановил наступление В. Данкля на правом фланге 4-й армии. Австрийцы оказались всего в 30 км от железной дороги Люблин – Ивангород, по которой шли снабжение и переброска войск. На левом фланге армии противник действовал успешнее. Под самой серьезной угрозой оказалась дорога Люблин – Холм519. 19 августа (1 сентября) на люблинском направлении русские войска продолжали отступление. В их тылу находилась железнодорожная станция Травники, на которой уже пылали подожженные интендантами склады, телефон и телеграф были выведены из строя. К вечеру у Травников остались около 300 стрелков, явная подготовка сдачи станции повлияла на их моральное состояние резко отрицательно, и они отступили. В ночь с 1 на 2 сентября железнодорожная связь между Ровно (штаб Юго-Западного фронта) и Люблином (штаб 5-й армии) оказалась ничем и никем не защищенной. Именно в это время М. В. Алексеев посетил Люблин – к счастью, австрийцы не решились занять станцию520.

Гренадерский корпус, понесший значительные потери, продолжал отступление, его боевые возможности резко упали. Травники обстреливались неприятельской артиллерией521. Русские войска отходили на классическую позицию в 16 км южнее Люблина, у деревни Неджвица-Дужа. Летом 1913 г.

в этом районе проходили маневры русской армии, в которых отрабатывалось отражение австро-венгерского наступления на Люблин. Именно на эту позицию отходили тогда русские войска, выполнявшие задачу обороны города. На ней и остановили австрийцев в начале осени 1914 г.522 Следует отметить, что полной уверенности в успехе этого предприятия в ночь с 1 на 2 сентября не было. В тылу у оборонявших Люблин возникла чрезвычайно неприятная картина.

«Чем дальше мы продвигались к востоку, – вспоминал командир роты 81-го Апшеронского полка, – тем картина становилась все мрачнее и мрачнее… Правее полотна железной дороги виднелись спешно отходившие без дорог, полем, обозы в направлении на Люблин. Впереди, на юго-востоке, ясно стало видно пламя и густой дым, и стали говорить, что это горит железнодорожная станция Травники. И без пояснений было видно, что у нас назревает катастрофа, во всяком случае, обстановка сложилась для нас очень неблагоприятно»523. Начальник штаба армии генерал А. Е. Гутор в ночь на 2 сентября утратил самообладание и начал лихорадочно создавать импровизированные отряды, отдавать противоречивые распоряжения, в результате которых войска утомлялись бессмысленными переходами. В 3 часа 30 минут в Люблин из Ровно прибыл экстренный поезд – паровоз и вагон командующего войсками Киевского военного округа. В нем находился М. В. Алексеев.

Генерал успел встретиться с сыном, офицером лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. Тот вспоминал слова отца, сказанные на вокзале за время короткой встречи: «.приехал в Люблин, чтоб «помочь, так как вами неладно распоряжаются». Затем сетовал на задержку в пути, нервность тыла и железнодорожников. На мой вопрос, что происходит у Травников, досадливо махнул рукой и сказал: «Как видишь, я проехал благополучно. Нет выдержки, а может быть, и умения. Этот временный нарыв меня не гнетет. Мне больно за мой XIII корпус, который уложили в Восточной Пруссии»524. Начальник штаба Юго-Западного фронта не терял контроля над собой. Очевидно, поэтому он смог верно оценить ситуацию.

Подход подкреплений, переброшенных из-под Варшавы, сыграл решающую роль в срыве попытки Ф. Конрада фон Гетцендорфа овладеть люблинской базой снабжения. Его операция, основанная на предположении, что русская армия будет готова к наступлению лишь к 20 августа, провалилась. Гвардейцы и кавказские стрелки пришли как нельзя более вовремя – в ночь с 17 (30) на 18 (31) августа в войсках, действовавших под Люблином, узнали о поражении А. В. Самсонова. Приход подкреплений способствовал перелому ситуации в пользу оборонявшихся525. 20 августа (2 сентября) апшеронцы нанесли серьезный контрудар по наступавшим на Люблин австрийцам и отбили у них деревню Суходолы. Блестящий, хорошо подготовленный и спаянный в боях в Персии против шахсеванов полк показал себя самым лучшим образом. В плен были захвачены до тысячи человек, трофеями апшеронцев стало 10 пулеметов526.

Восстановить положение под Травниками должна была Петровская бригада – Преображенский и Семеновский полки527. 20 августа (2 сентября) они нанесли контрудар по наступавшему противнику под Владиславовом528. Эти действия были весьма удачными, и в результате австрийские части, в основном сформированные в Боснии и Словакии, были разбиты. Особенное впечатление на солдат противника произвели гиганты-гвардейцы, которые шли в атаку в полный рост. Понеся большие потери, словаки, русины и боснийцы стали сдаваться в плен529. К вечеру 2 сентября противник начал отступать. Отход быстро перерос в бегство, в темноте гвардейцы утратили соприкосновение с австрийцами. Не имея кавалерии, гвардия не могла обеспечить преследование и добить врага530. Австрийцы были остановлены и разбиты, но потери победивших также оказались значительны. Дравшийся на соседнем участке Финляндский полк за три дня боев 25–27 августа (7–9 сентября) потерял около 2 тыс. из 4600 своих солдат (из них 400 убитыми)531. Получив благодаря подкреплениям столь необходимую передышку, с 20 августа (2 сентября) 4-я армия начала готовиться к масштабному контрнаступлению. Вскоре недавно наступавшие на Люблин части противника сами оказались под угрозой окружения. Им пришлось отходить532.

«Уничтожение австрийской армии на Люблинском фронте, – справедливо отмечал В. А. Сухомлинов, – может служить неопровержимым доказательством, что наша армия уже 7 августа свое развертывание закончила и перешла в наступление»533. Но и первоначальный план русского командования, предполагавший окружение австрийской армии в Галиции путем нанесения одновременных ударов с флангов и отсечения австрийцев от Карпат, был сразу же сорван. Еще перед войной М. В. Алексеев предусматривал подобное развитие событий. Теперь он решил использовать то обстоятельство, что основные силы австрийцев были слабо прикрыты с галицийского фланга. Цели этого наступления были прежними. Быстрое продвижение 3-й армии генерала Н. В. Рузского и 8-й армии генерала А. А. Брусилова позволило бы отрезать армии В. Данкля и М. фон Ауффенберга и от Карпат, и от Кракова534.

5 (18) августа 1914 г. эти армии получили приказ перейти в наступление, несмотря на незавершенную мобилизацию. В этот же день 8-я армия перешла государственную границу, проходящую по реке Збруч535. Армии наступали общим фронтом, согласуя свои действия, что и предопределило их успех. Между тем начало их движения было предпринято в весьма неблагоприятной обстановке536. «Сведения о противнике были неопределенные, – вспоминал генерал В. М. Драгомиров. – Для командований 3-й и 8-й армий было ясно одно: противник, по всей вероятности, предпримет операцию в Варшавский округ и обеспечит эту операцию заслоном в Восточной Галиции. Где будет встречен противник – неизвестно, но, несомненно, на путях к Львову»537.

После первых успехов А. А. Брусилов получил телеграмму от командующего фронтом, в которой ему предписывалось перенацелить наступление для оказания помощи 3-й армии. Если бы австро-венгерскому командованию удалось сдержать движение левого фланга Юго-Западного фронта, их собственное наступление в русской Польше было бы обеспечено от опасности обхода через Галицию. 24 августа 1914 г. командующий 3-й австрийской армией генерал Р. Брудерман получил приказ выступить из района Львова и нанести серьезный удар русским в направлении на Броды и Тарнополь. На окончательное решение Ф. Конрада фон Гетцендорфа повлиял телефонный разговор с начальником штаба 3-й австрийской армии полковником Пфеффером, убеждавшим своего главнокомандующего в неизбежности успеха: «Эта сволочь уже бежит»538.