Досадийский эксперимент - Фрэнк Герберт

«Джедрик мертва. Она должна быть мертва. Пентрат…»

Но в его сознании лежало в дремлющем сознании то знакомое присутствие.

Его размышления прервал стук в дверь. Маккай отпустил прыжковую дверь и повернулся, чтобы посмотреть через объектив рядом с кроватью, что ж происходит снаружи его Легумской берлоги. Прибыла ожидаемая депутация. Самоуверенные кукловоды действовали, не дожидаясь подтверждения своего гамбита на Туталси. Они еще не знали об осведомленности Маккая. ТАМ не могло быть никаких прыжковых дверей или любых других ниточек, позволяющих связать эту группу с Туталси.

Маккай внимательно их изучил, с трудом сдерживая ярость. Их было восемь, таких сдержанных, так хорошо вышколенных в Досадийском самоконтроле. Таких прозрачных для Маккая, усиленного Джедрик. Четверо людей и четверо Говачинов. Сверхсамонадеянно. Джедрик заботилась о таком, не оставляя никого в живых.

Маккай снова попытался разбудить бессознательное присутствие. Джедрик не отвечала.

«Неужели это всего лишь комбинация моих воспоминаний?»

Для подобных теоретизирований не оставалось времени. Джедрик сделала свой выбор на Туталси. Ем предстояло сделать другой выбор здесь и сейчас – за них обоих. Этому призрачному присутствию, запертому у него в мозгу, придется подождать.

Маккай стукнул по коммуникатору, связывающему его с Броем, и дал сигнал согласия.

– Пора.

Потом он собрался и пошел к дверям.

Они не послали подчиненных. Маккай соглашался на это. Но они обращались с ним, как с Джедрик, выполнив возможные требования, злорадствуя по поводу своей власти над ним. Лишь сейчас Маккай понял, насколько точно Джедрик оценила этих людей. Она сыграла на Маккае в их последние часы, как на хорошо настроенном инструменте. Теперь он понял, почему Джедрик сделала тот жестокий выбор.

Как и предвиделось, члены делегации были чрезвычайно удивлены, когда на них без предупреждения свалились люди Броя.

Для Говачина выстаивать в одиночку против всех напастей есть наиболее священный момент существования.

Говачин, анализ Бюсаба

На пол свалили восьмерых пленников, связанных и скованных. Маккай стоял рядом с ними, ожидая прибытия Сейланг. Еще не рассвело. Потолок в зале оставался темным. Несколько глазков передатчиков вокруг верхнего периметра поблескивали, выдавая, что они активированы. Через мгновение ожили остальные. Лишь несколько свидетельских мест были заняты, но когда передали сообщение, то люди начали прибывать. Судейская скамья оставалась пустой.

Вокруг стоял гул, создаваемый приходящими и уходящими отрядами безопасности Судебного Зала, выкрикивающими приказы людьми, лязганьем оружия. Все это оставляло ощущение полнейшей неразберихи, которая постепенно стихла, когда Брой вывел своих коллег-судей на их скамью. Свидетельская загородка еще заполнялась. Люди протирали глаза, Говачины откровенно широко зевали.

Маккай посмотрел на людей Броя, приведших пленников. Он кивком разрешил им удалиться, подав Досадийский знак рукой, чтобы они оставались в пределах досягаемости. Люди ушли. Сейланг торопливо вбежала в зал, на ходу застегивая свое одеяние. Она дождалась, пока усядутся судьи и только потом спросила:

– Что все это значит? Мои служащие…

Брой просигналил Маккаю.

Маккай шагнул вперед, чтобы обратиться к судейской скамье. Он указал на восемь связанных фигур, которые начали шевелиться.

– Здесь вы видите моего Клиента.

Парандо начал было говорить, но Брой заставил его замолчать резким словом, которого Маккай не уловил. Оно звучало как «бешенство».

Перепуганный Билдун сидел как зачарованный, не в состоянии оторвать взгляда от связанных фигур. Те сохраняли молчание. Да, Билдун мог бы опознать тех восьмерых пленников. На свой ограниченный, консентовский манер, шеф Бюсаба был достаточно проницателен, чтобы понять, когда он подвергается личной опасности. Парандо, разумеется, тут же это понял и наблюдал за Броем с огромным вниманием.

Брой опять кивнул Маккаю.

– На этом суде было совершено мошенничество, – сказал Маккай. – Это мошенничество, совершенное против великого и доблестного народа, Говачинов. Его жертвами стали и Обвинение, и Защита. Но основная жертва – Закон.

В зале стало куда тише. Места наблюдателей забиты, все глазки передатчиков ожили. Полупрозрачного потолка коснулись едва заметные лучи рассвета. Маккай задумался, сколько же времени. Он забыл свои часы.

Позади Маккая что-то зашевелилось. Он оглянулся и увидел служителей. Они доставили Аритча в зал с явным опозданием. О да – можно было рискнуть на любую проволочку, чтобы посовещаться с Аритчем. Предполагалось, что он является одним из экспертов Маккая. Слишком скверно, как они считали, что этот Человек, который выглядел как Маккай, больше не был Маккаем.

Сейланг больше не могла молчать. Она подняла усик, попросив внимания.

– Этот трибунал…

– …составлен из троих. Только из троих. – Прервал ее Маккай.

Он дал им мгновение, чтобы усвоить напоминание о том, что в этом зале по-прежнему властвуют Говачинские судебные формальности, не похожие на прочие подобные формальности в Консенте. На этой скамье могло бы быть до пятидесяти судей. Маккай был очевидцем Говачинских судебных разбирательств, где людей, сидящих в суде, набирали наугад с улиц. Подобные юристы подходили к своим обязанностям серьезно, но их внешнее поведение могло бы ввести другой разумный вид в смятение. Говачины болтались туда-сюда, образовывали группки, обменивались шуточками, задавали друг другу неприличные вопросы. Это был древний шаблон. Требовалось, чтобы юристы становились «единым организмом». У Говачинов существовали свои методы ускорения этого процесса.

Но этот трибунал был составлен лишь из троих судей. И лишь один из них был Говачином на вид. У них были разные сущности, их действия затрудняла манерность, чуждая Говачинам. Даже Брой, испорченный Досади, не показался бы своим для Говачинского наблюдателя. Не существовало никакого «единого организма», который бы придерживался неизменных формальностей, лежащих за Говачинским Законом. Это должно сильно обеспокоить Легумов, консультировавших Сейланг.

Брой наклонился вперед, обращаясь к арене.

– Мы обойдемся без обычных споров, пока не будет изучено это новое развитие событий.

Парандо снова попытался вмешаться. Брой взглядом заткнул ему рот.

– Я вызываю Аритча из Филума Бегущих, – сказал Маккай.

Он повернулся.

Сейланг стояла в молчаливой нерешительности. Ее советники по-прежнему беседовали на задворках зала. Кажется, у них были какие-то расхождения во мнениях.

Аритч прошаркал к центру зала, месту, где полагалось стоять каждому свидетелю. Он взглянул на инструменты боли, разложенные под судейской скамьей и настороженно посмотрел на Маккая. Старый Верховный Магистр выглядел измотанным и полностью утратил свою чопорность. То поспешное совещание для изучения этого положения дел было, наверное, нелегким испытанием для Старого Говачина.