Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы - Наталия Сотникова

– На самом деле, государь, я боюсь прожить сто лет.

На это король ответил ей:

– Сие было бы величайшим счастьем, которое постигло бы меня.

К этому времени мир земной покинули почти все приятельницы Мадам де Ментенон, с которыми судьба свела ее в начале карьеры при дворе. Очень тяжело пережила она в 1703 году кончину своего беспутного брата Шарля. Его жена в конце концов отсудила себе право на раздельное проживание и оставила мужа, который вел самый предосудительный образ жизни: сожительствовал с проститутками, беспробудно пил, проигрывал в карты огромные деньги и не брезговал заниматься мошенническими делишками, предоставляя сестре расхлебывать их печальные последствия.

Мадам де Ментенон хотела сделать Версаль не только царством этикета, но и нравственным центром. При дворе постепенно воцаряется скука – изгоняются наиболее острые комедии Мольера, вместо оперных спектаклей звучит религиозная музыка. Мало-помалу становится более скромной, более приглушенных цветов одежда и упрощаются женские прически. Многочисленную молодежь королевской семьи стесняют оковы придворного этикета, они предпочитают проживать в своих дворцах и посещать модные салоны Парижа, куда уже начинает проникать вирус вольнодумства, порожденный бурями Реформации. Принцесса Пфальцская, жена Филиппа Орлеанского, вину за бегство молодежи и уныние в Версале возлагает на ненавистную Мадам де Ментенон, приписывая ей все мыслимые грехи.

В августе 1615 года здоровье короля окончательно сдает. Он уже давным-давно отказался от верховой езды, отправляясь посмотреть охоту в легком экипаже, которым управлял лично. В конце концов, ему пришлось пересесть в некоторое подобие кресла-каталки. То, что по мнению врачей было ишиасом, оказалось первыми проявлениями гангрены – последствием сахарного диабета, о котором тогда знать не знали и лечить сию хворь не умели. К нему присовокупились перенесенные в различное время оспа, гонорея, брюшной тиф, корь, а также недавние карбункулы, мигрени, желудочные приступы, камни, повторяющиеся простуды, ринофарингит, солитер, болотная лихорадка от укусов версальских комаров, подагра, почечные колики, а также бесчисленные укусы клопов, которыми кишели пуховики и матрасы Версаля. Насекомых были полны и роскошные королевские парики. Состояние Людовика быстро ухудшалось. Страдавшая ревматизмом, непрекращающимися простудами и лихорадками (вот оно, воздействие гнилого климата Версаля!) Мадам де Ментенон держалась стоически. Король прекрасно осознавал, что покидает этот мир, и начал прощаться с близкими.

– Я жил среди людей моего двора, я хочу умереть среди них. Они сопровождали меня всю мою жизнь, справедливо, чтобы они видели мой уход.

Чрезвычайно трогательным было его прощание с дофином, правнуком, будущим Людовиком ХV, пятилетним мальчиком, облаченным в парадный, шитый золотом придворный мундир и башмачки с красными каблучками:

– Малыш, вы будете великим королем, но все ваше счастье зависит от покорности Господу и заботы, которую вы будете проявлять о своем народе. Для сего надобно, чтобы вы, насколько сие возможно, избегали вести войну. Сие есть погубительство людей. Не следуйте дурному примеру, который я дал вам в оном. Я часто слишком легкомысленно затевал войну и поддерживал ее тщеславия ради. Не подражайте мне, но будьте миролюбивым государем, и пусть вашим первейшим старанием станет облегчение тягот вашего народа.

К своему племяннику, будущему регенту, он обратился со следующими словами по поводу Мадам де Ментенон:

– Вам известны то уважение и почтение, которое я испытываю по отношению к ней. Она давала мне только хорошие советы. Я поступал хорошо, следуя им. Она была полезна мне во всем, но прежде всего для моего здоровья. Сделайте все, что она попросит у вас для себя, для своих родственников, для своих друзей или для своих сторонников. Она не будем злоупотреблять оным.

29 августа он сказал Мадам де Ментенон, не отходившей от его изголовья:

– Я сожалею только о том, что вынужден покинуть вас. Но мы встретимся в ином мире. Мадам, я не сделал вас счастливой, но всегда испытывал к вам все те чувства уважения и дружбы, которые вы заслуживаете.

Затем он спросил ее:

– Что станет с вами, Мадам, у вас ведь ничего нет?

Она коротко ответила:

– Аз есмь ничто, думайте только о Боге.

Его последние слова по отношению к ней были произнесены уже слабеющим языком:

– Надобно, Мадам, иметь много мужества и дружбы по отношению ко мне, чтобы оставаться здесь так долго.

Мадам де Ментенон уехала в Сен-Сир, ее сопровождала вооруженная охрана, ибо она боялась нападения обозленной толпы. Там ее и известили о смерти короля 1 сентября 1715 года.

Но великого короля проводила в последний путь отнюдь не его тайная супруга. После смерти Людовика соответствующая служба занялась его похоронами – покойного надо было уложить для совершения обрядов последнего прощания. Где-то под крышей Версальского дворца нашли ложе, установили в помещении, соседнем с тронным залом, и поместили на нем покойного. И никто не обратил внимания на то, что на покойника сверху, из-под балдахина, смотрела сияющая улыбкой маркиза де Монтеспан во всем блеске молодости и красоты. Ее портрет в спешке забыли убрать, она-то и простилась со своим царственным любовником, потратившим тридцать два года на спасение своей души, напоследок напомнив ему о сладости сотворенных ими совместно грехов. Короля похоронили без особого шума, опасаясь гнева народа, измученного войнами, поборами и голодом.

6 августа Мадам де Ментенон посетил в Сен-Сире регент, только что уничтоживший завещание короля и отстранивший таким образом от власти герцога Мэнского и графа Тулузского, права которых их бывшая воспитательница так рьяно отстаивала. Морганатическая супруга безумно боялась его мести. Он же заверил ее в своем постоянном к ней расположении, подтвердил сохранение ее годового содержания в 48 000 ливров. Они заключили негласный договор: Мадам де Ментенон будет мирно доживать свои дни, не создавая ему неприятностей, а Филипп Орлеанский, регент при малолетнем Людовике, сдержит слово, данное покойному королю, обеспечить ей мирное проживание в уединении от мира.

Мадам де Ментенон более ни разу не покидала монастырь до самой своей смерти. Она по-прежнему занималась воспитанием маленьких девочек, вела обширную переписку, принимала старых друзей. Любопытно, что в июне 1717 года ее пожелал навестить царь Петр I, посетивший Францию с официальным визитом. Мадам де Ментенон сказалась больной и приняла его, лежа в постели. В письме приятельнице она рассказывала об унижении, испытанном от осознания того, что ее считают чем-то вроде живых святых мощей.

Франсуаза де Ментенон тихо угасла от старости 14 апреля 1719 года, и ее похоронили в часовне Сен-Сира. Как это весьма нередко случалось во времена Великой французской революции, в 1794 году ее двойной гроб из дерева и свинца извлекли из могилы, останки привязали к хвосту лошади и протащили по дворам Сен-Сира, превращенного в военный госпиталь. Однако чьи-то заботливые набожные руки собрали разбросанные кости основательницы монастыря в ящик и сохранили их. В 1945 году прах Мадам де Ментенон был захоронен в часовне Версаля. В начале 80-х годов останки были перенесены в Сен-Сир, где и упокоились, согласно ее завещанию. Так завершился длительный загробный путь женщины, в течение тридцати двух лет самоотверженно поддерживавшей облик величия короля-солнце.